– Теперь дома все будет по-другому, солнце мое, потому что папе немного грустно и страшно после сражений на войне. Но ты должна быть рядом с теми, кого ты любишь, даже если они не так добры и милы с тобой, как тебе бы хотелось. Ему скоро полегчает.
Когда Ребекке было пять, та жизнь, которую она знала, кончилась. Беззаботная и веселая жизнь в их доме за одну ночь обернулась тюремным заключением. Постоянно звучащий смех, запах моря, доносимый легким ветром через открытые окна, музыка по радио… Когда отец вошел в дверь их дома, радость покинула сердце матери.
– И что произошло, когда вы добрались до Гринуэйса? – спросил детектив-инспектор Гиббс, наклоняясь вперед за чашкой с уже холодным кофе.
Ребекка вспомнила вчерашний день. Когда она вышла из автобуса, холод пронизывал до костей, словно предупреждая ее о том, что ей стоит вернуться назад. Чувствуя странную тревогу, она подошла к трехэтажному зданию в готическом стиле на окраине Чичестера. Его высокие кованые ворота служили пугающим напоминанием о том, что, стоило ей только оказаться внутри – и выбраться наружу было уже почти невозможно.
Вскоре после того, как ворота захлопнулись за Ребеккой, ей преградил путь мужчина с гладко выбритым лицом.
– Какая у вас дата рождения? – спросил он, аккуратно переступая с одной ноги на другую и глядя в пол.
– Не бойся. Скажи Джорджу, какая у тебя дата рождения, и он ответит, в какой день недели ты родилась.
Ребекка с облегчением обернулась и увидела улыбающегося Харви, одетого в грязный рабочий комбинезон. Его голубые глаза закрывала челка русых волос.
– Хорошо. Я родилась восьмого января 1947 года.
К ее изумлению, Джордж, не думая ни секунды, выпалил:
– В среду.
Посмотрев на нее, он добавил:
– Вы та девушка с картины.
– Невероятно. Как он это сделал? – спросила Ребекка. – И о какой картине он говорит? – добавила она, хмурясь.
Харви пожал плечами.
– Джордж удивительно умен, но он провел в лечебнице всю свою жизнь. Он бы никогда не выжил за ее стенами.
– Я не так себе это представляла… Я думала, что здесь люди не могут выходить из своей палаты…
Ребекка старалась не смотреть на Джорджа, но любопытство брало верх. Она успела замерзнуть и дрожала от холода.
– Ну, тем, что просто бродят по территории, доктора как бы назначают физическую нагрузку, а те, которые помешаны и представляют угрозу для себя и общества, помещены в отделение Б вон там, – сказал Харви, указывая на дюжину арочных окон над фасадом главного здания.
– И все же что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть в школе? – К счастью, он открыл перед ней дверь, и они очутились в каком-то, казалось, бесконечном коридоре, который напоминал начало кошмарного сна. В воздухе стояло напряжение. Ребекке послышались женские крики – как будто бы кто-то боролся за свою жизнь.
– Я нашла Харви и сказала ему, что мы уезжаем, – тихо ответила Ребекка детективу-инспектору Гиббсу.
– И что же он сказал? – Тот поднял взгляд от своих записей и внимательно посмотрел на нее.
Ребекка задумалась.
– Он сказал, что ночью придет ко мне в «Сивью» и мы сбежим вместе.
Она вспомнила пристальный взгляд Харви и его чистые-чистые голубые глаза.
– Но ферма «Сивью» – твой дом, Харви. Твой папа не сможет без тебя.
– Справится. Он ведь знает, насколько я сильно… насколько я дорожу тобой.
Харви потупил взгляд.
– Куда же мы пойдем? А как же школа? Если я пойду с тобой, я никогда не смогу выучиться и закончу, как моя мама. – Ребекка начинала паниковать. На ее глазах выступили слезы.
– И что вы ответили ему на его предложение? – Гиббс наклонился вперед, пристально посмотрел на нее и со свистом вдохнул спертый воздух.
– Я сказала, что не могу оставить маму, – сказала Ребекка, и одна слеза скатилась по ее щеке. Она боялась слез: если бы она начала плакать, то уже не смогла бы остановиться.
– Поэтому вы вернулись домой? – спросил Гиббс.
Ребекка кивнула.
– Однако вы говорили, что слышали чьи-то шаги в прихожей, прежде чем вы спустились в гостиную и обнаружили мать с отцом. Ранее вы упоминали, что этот кто-то начал ссору, которая привела к смерти ваших родителей. Как вы считаете, это мог быть Харви?
– Нет.
Ребекка до сих пор слышала, как дрожали под нескончаемым напором грозы оконные стекла в ее спальне, готовые вот-вот разбиться, и как раздались два удара дверного молотка, которые, должно быть, просто ей послышались в завывании ветра.