Глядя пьяными глазами на ночную Сен-Лазар, он вставил ствол пистолета в рот. Зубы ударились о твердую холодную сталь. У меня во рту оружие — промелькнуло в его голове — оружие, которому все равно пускать пули в чей-то рот или лежать в ящике шкафа. Безразличный холод стали касался его губ, но он смотрел не на пистолет — он смотрел на Париж. Потом зажмурил глаза...
— Это что-то невообразимое! Как можно такое сотворить? Я очень бы хотел знать ингредиенты этих духов!
— Согласен! Мало того, я думаю, чтобы получить такой запах надо иметь просто смелость — смелость смешивать совершенно несовместимые компоненты. Невероятные оттенки. Я узнаю мастера по почерку. Конечно, это Максенций Дюжон и никто другой!
— Сколько могут стоить такие духи?
— Я, полагаю, очень дорого. Если не ошибаюсь, я слышу в них масло жасмина, а вы сами знаете, что это один из самых дорогих компонентов.
— А я, извините, улавливаю запах мускуса. Да, несомненно, духи с такими ингредиентами очень дороги.
— А я бы обратил ваше внимание, в первую очередь, не на стоимость. Сделать дорогие духи много ума не надо. Я, в первую очередь, обращаю ваше внимание на очень удачную композицию. Месье Дюжон превзошел сам себя!
Все эти восторженные голоса весь день будоражили парижскую парфюмерную выставку «La chaleur de juillet», проходившую в выставочном центре «Parc d'Expositions de Paris-Nord Villepinte».
Максанс проснулся оттого, что у него болела щека. Он открыл глаза и увидел солнце, которое било в незашторенное окно. Подняв голову, обнаружил, что лежал щекой на пистолете. Ощупав свою щеку, он почувствовал на ней отпечаток рельефа рукоятки. Голова раскалывалась от водки. Он, на четвереньках, тихо, чтобы унять болезненное пульсирование в голове, пополз в ванную. Там, посмотрев в зеркало, Максанс обнаружил на своем лице красные продавленные насечки пистолетной рукояти. Наверное, он первый в мире, кто смог такое проделать. Техасская компания «STI» вполне могла бы дать ему вознаграждение за такое использование их продукции.
Его разобрал смех от своего вида и от того факта, что он не смог покончить с собой не потому, что не поднялась рука, а потому, что просто заснул, почти моментально отключившись после выпитой залпом бутылки водки. В этом смехе было больше грустных нот, нежели веселых. Перед его глазами проносились события, которые с ним произошли за последнее время. Он смеялся все громче и громче, пока резкая боль в голове не заставила его замолкнуть.
После ледяного душа он почувствовал себя лучше. Очень хотелось есть, но еды в доме не было, даже холодильник был выключен. Но все равно ему было здесь хорошо. Жить в брошенном доме было куда менее приятно. Дюжон решил никуда отсюда не уходить, а остаться здесь до самой смерти. Раз застрелиться не получилось, пусть тогда его добьет голод. А он будет здесь, в этой квартире, пока обессилев, не свалится с ног. Умереть в родной квартире куда приятнее, чем на какой-нибудь сырой помойке. А когда кто-нибудь сюда придет, тогда его и обнаружат. Правда он доставит людям неприятность — квартира успеет пропахнуть трупным запахом, который почти невозможно вывести. Но... Извините, тут уж он ничем помочь не мог — из квартиры его теперь не выгнать! Жалко только он не попрощается с друзьями. И все же, как он раньше не додумался сюда прийти? Ведь это же так просто пройти мимо консьержа.
Голова болела уже не так сильно, но он был слаб. Стимула к жизни не было и это тоже не прибавляло сил. Максанс лег на свой диван, приятно ощутив родную, немного жестковатую его поверхность и решил лежать так, пока что-нибудь его не заставит встать. А то, что могло бы заставить его встать, произойдет очень нескоро, возможно, даже после того, как отлетит его душа. Поэтому он очень удивился, когда событие, заставившее его подняться с дивана, произошло уже через минуту. Это был звонок городского телефона.
Кто мог звонить ему сюда? Кто мог знать, что он тут? Нет, никто не мог. Это звонил кто-то из его старой жизни, из тех, кто был не в курсе его несчастий. А может, это консьерж — он все-таки заметил его присутствие и решил проверить, или просто не хочет выкидывать его отсюда с полисменом и решил деликатно попросить покинуть квартиру самому? Надо ли брать трубку?
— Алло, месье Максенций Дюжон? — раздалось в трубке немного смешливым и восторженным тоном.
— Да, я, — вяло и настороженно ответил Максанс.
— Добрый день, меня зовут Жильбер Камаледи. Я представляю фирму… Поверьте вы будете впечатлены названием, но пока, с вашего позволения, оставлю его в тайне. Я только что приехал с выставки «La chaleur de juillet». Вы не представляете, какой фурор вы произвели своими новыми ароматами. Несомненно, вы и до этого считались, не побоюсь этого слова выдающимся композитором ароматов, но сейчас это фурор даже для вас! Мы можем сегодня с вами увидеться? Я бы хотел сделать вам одно предложение, очень надеюсь заманчивое для вас.