Максанс секунду помолчал, прикидывая, в чем бы он мог пойти на эту встречу.
— Да, конечно.
— Где вам удобно встретиться? — спросил Камаледи.
Абсолютное отсутствие денег не позволяло Максансу ездить по Парижу и он, подумав, сказал:
— Если вас не затруднит, давайте встретимся у парка Монсо. На углу проспекта Валуа и бульвара Малешерб есть остановка.
— Хорошо, я буду там сегодня в шесть вечера. Вас устроит?
— Да, конечно. Я буду. До встречи, — ответил Дюжон и положил трубку.
Максанс открыл свой чемоданчик и вытащил немного мятую рубашку и костюм. Найдя утюг на прежнем месте, он погладил одежду и затем, в ванной, побрился нормальным острым лезвием. И вот, наконец, повязывая галстук, он посмотрел в зеркало — все было, в общем-то, очень неплохо. Господи! Как давно он видел себя таким!
Стоя перед чугунными воротами, ведущими на узкий проспект Валуа, он с любопытством рассматривал цветочный магазин на противоположной стороне улицы, поэтому не сразу заметил, как рядом с остановкой плавно остановился черный, блестящий лаком, «Кадиллак».
— Месье Дюжон? — услышал он голос. Из автомобиля вышел солидно одетый человек в сером с отливом костюме. — Вы предпочитаете побеседовать в кафе или в машине?
— Давайте лучше в машине, — ответил Максанс, разумно полагая, что отсутствие денег может поставить его в неловкую ситуацию.
— Еще раз здравствуйте, месье Дюжон. Я бы хотел с вами поговорить насчет вашего будущего. После этой выставки оно у вас может стать еще более интересным, если вы, конечно, сделаете правильный выбор, — сказал Камаледи, когда они сели в машину.
— Я бы хотел вначале поподробнее узнать о выставке «La chaleur de juillet» и что вас так потрясло в моей новой линии духов. Они, правда, настолько интересные? — спросил Максанс.
— Хм… Обожаю скромность и вас она красит. Вы знаете, да я в восторге! Ваши духи, особенно последние, результат совершенно необычных смешений запахов. Это, как будто, новая философия в парфюмерном деле. Я понятия не имею о секретах вашей кухни, но результат невероятный. Вы зачастую используете банальные эссенции, но смешивая их, получаете превосходные ароматы. Или взрываете комбинацией противоположных запахов. Разве много вы знаете «носов», которые используют масло из коры дуриана или выжимку из плодов гвианской курупиты в одной композиции?
Максанс, глядя на собеседника, пытался понять, как он мог сделать свою лучшую коллекцию духов, не имея обоняния и путая запахи… Не разыгрывает ли его Камаледи?
— Вы знаете, у меня есть одна вещица с собой. Я хочу знать ваше мнение о ней, — сказал Камаледи и достал из кармана маленький флакончик с какой-то жидкостью. — Мы находимся все время в поиске новых ароматов. Эта эссенция добыта путем экстракции и выпаривания удивительного растения хидноры африканы. В природе ее запах ужасен, но мы смогли получить очень интересный компонент для будущих духов. Что вы об этом скажите?
Глядя на собеседника, протягивающего ему флакончик, Дюжон подумал, что это похоже на проверку. Что на самом деле Камаледи знает его ситуацию, и просто решил сам убедиться в том, что он лишен обоняния. Ведь проверить это было очень просто — тот прекрасно знает, чем пахнет из флакона, а Дюжон понятия не имел и его мозг, даже будучи под наркотиком, не смог бы угадать, что в нем. Тем более, если это действительно был новый аромат, который он никогда не слышал.
Что же было делать? Терять было нечего. Сказать ему правду было все равно, что отказаться от его предложения. А так… Время бы показало.
Дюжон взял в руки флакон и своим фирменным изящным движением понюхал.
— Интересный запах. Я бы его использовал для… Вы, кстати, так и не сказали, какую фирму представляете, — внезапно сменил тему Максанс.
— Если можно, я открою название позже. Поверьте, оно серьезное. А что касается самого предложения, то я хотел узнать — на каких бы условиях вы ко мне пошли? Я что-то слышал о том, что вы отошли от дел?
Это снова сильно смахивало на проверку. Знал ли Камаледи, что он сейчас нищий и жил в руинах старого, предназначенного под снос, дома?
— Нет, не отошел. Но я, как мне кажется, уже перерос фирму, в которой работаю. Поэтому, если будет интересное предложение, я вполне могу заинтересоваться, — снова слукавил Максанс. — Но у меня будет одно условие.