Глядя на воодушевленного Кота, Ши Мин с трудом проглотил вставший поперек горла ком и прошел в дом. С мешка капало — каждый шаг отмечало влажное пятнышко на потемневших от времени досках.
— Добытчик, — пробормотал он, вываливая рыбу в бочку.
В конце концов, воспитание не рабство. Предостеречь и научить он сможет, но запереть в четырех стенах и укрыть от всего мира невозможно. Укрыть невозможно никого, как бы ни желал он самому себе доказать обратное.
— Попросим найти тебе меч, — обронил Ши Мин, вытирая руки и глядя на все еще живую рыбу, плещущую хвостами в остатках воды, — научу тебя защищаться. Заодно энергию твою дурную в нужное русло направим.
Глава 7
Ло Чжоу сидел за столом, пустыми глазами глядя на девственно-чистый лист бумаги перед собой; лицо его было напряженным и бесстрастным. Даже в полном одиночестве, наедине с самим собой, он не давал бушующей внутри буре отразиться в совершенных чертах.
Минуты утекали одна за другой, словно тающий, ручьями исходящий сугроб. Толстая свеча медленно прогорала, кренясь набок, капли воска падали на стол, застывая причудливым узором.
Несколько раз Мастер тянулся к тонкой кисти, но опускал руку, так и не коснувшись ее. Длинные пальцы замирали в нерешительности, будто натыкаясь на невидимую преграду. Сдавшись, господин Ло уперся локтями в стол, закрыв ладонями лицо.
Он ощущал себя совершенно беспомощным, не имея ни сил, ни желания разбираться в себе. Каким бы извилистым ни был за эти годы жизненный путь, еще ничто не погружало мужчину в такой невыразимый хаос, что сейчас бушевал внутри него.
Глубоко вздохнув, Мастер отнял ладони от лица и отчаянным жестом сжал кисть.
«Мой дорогой друг», — вывел он первую строку и снова остановился.
«Дорогой» — это мера отделения от остальных, степень того, насколько высоко ты поднял одного человека над другими. Что толку в этом слове, если никакого сравнения не было и быть не могло?
Мой единственный друг.
«Столица в полнейшем хаосе, и тебе невероятно повезло не застать этого кровавого и отвратительного зрелища».
Столица переживала и не такое и наверняка переживет еще много разных потрясений, но это странное липкое ощущение нечистоты слишком мучительно.
«Повара разбежались, остались лишь несколько учеников. Мастерства им хватает только на то, чтобы разжечь огонь и помыть овощи перед приготовлением; еще немного — и я начну прямо с кустов объедать ягоды и незрелые яблоки».
Дворец и вправду опустел — никого не осталось; в самом сердце его свили гнездо змеи, которые кольцом охватили трон и не хотят выпускать его из своих чешуйчатых объятий. И с ними можно было бы справиться, только сейчас безопаснее будет вовсе их не замечать.
Служить, не склоняя головы. Говорить, не понижая тона, раз за разом вызывая испуг и гнев. Пока все негодующие взгляды сосредоточены на его фигуре, император вместе со своей не то наложницей, не то возлюбленной будет в безопасности. Они ведь не представляют совершенно никакой угрозы. Узники, запертые в собственных покоях во дворце, принадлежащем им по праву.
Они были важны для тебя, и я постараюсь не дать им утонуть в том шторме, который уже скоро захлестнет страну. Я остался бы равнодушен к ним, но с недавних пор все чаще смотрю на мир твоими глазами…
«Надеюсь, у тебя все хорошо. Пока я не могу найти никаких ниточек в том беспорядке, который охватил город. Император, к сожалению, более не способен ответить ни на какие вопросы — разум его покинул. Никого из тех гвардейцев, которые могли быть замешаны в покушении, мне тоже найти не удалось. Волнения изрядно проредили и гвардию, и охрану дворца».
Найти гвардейцев и вправду оказалось не так уж просто. Как выяснилось, нужно было искать на кладбище, а не среди живых.
Здесь нет никаких следов, которые приведут тебя к убийцам твоего маленького принца. Поверь мне, прошу.
«Однако принцесса жива-здорова и знает о том, что ты жив, поэтому не подставляй свою шею, второй раз она тебя не отпустит. Я сделаю все, что смогу, но сейчас тебе не стоит появляться. Дождемся, пока все успокоится».
Живи. Ты так далеко, и уже пришел в себя, и даже, говорят, уже притащил кого-то в дом — желание опекать в тебе неистребимо, и бороться с этим не стоит. Спасай очередную искалеченную жизнь, забывая понемногу все произошедшее, и когда-нибудь покой станет частью твоей истории, залечив израненную душу. Там до тебя не дотянутся ни чужие жадные руки, ни призраки прошлого.