Омега всхлипнул и начал взглядом осматривать свою комнату, пытаясь отвлечься. Арин подошел к шкафу, на котором были разложены его любимые книги и фотографии в классических рамках и взял с полки одну. На ней он был изображен с двумя маленькими улыбающимися карапузами, которые тогда еще были похожи, как две капли воды. Двойняшки были одеты в разноцветные комбинезончики и лежали на руках омеги, который смущенно улыбался фотографу. На фотографии Арин был еще молодым, но последствия тяжелых родов уже тогда оставили на его лице следы: под глазами виднелись темные круги, а некогда пухлые щеки впали, обнажая острые скулы. Но, тем не менее, в те времена он был счастлив. Арин вновь всхлипнул, когда подумал, что эти карапузики, которые всегда начинали дружно плакать, когда он надолго отлучался, и которые всегда улыбались ему, когда он возвращался, теперь считали его назойливым и истеричным родителем.
Омега нахмурился и положил фотографию на место. Где он ошибся, где поступил не так, как должен был? Почему сейчас его дети перестали ему улыбаться..? Да, он был требовательным и критичным родителем, но, ведь, не до такой степени, чтобы заслужить к себе подобное обращение, к тому же его обижало, что какой-то паренек смог за такое время добиться больше доверия его детей, чем он за все эти годы. Почему мальчишкам так нравился этот грубый, с огромным количеством проколов и с высветленными до белизны волосами парень..? От мыслей Арина оторвал звук открывающейся двери, который заставил его разом выпрямить спину и наскоро вытереть набежавшие на глаза слезы.
- Арчи, я хотел бы… - начал он, ожидая увидеть дворецкого, который обычно приходил к нему в такие моменты и предлагал успокоительное или травяной чай, но там оказался тот, кого омега вовсе не ожидал увидеть. На пороге стоял Бертон и смотрел на него... с беспокойством? Арин даже замер от неожиданности, а потом резко отвернулся, не желая показываться мужу с покрасневшими глазами. – Прости, дорогой, я не ожидал тебя увидеть. Тебе что-то нужно?
- Нет, но... Я могу зайти? – мягким голосом спросил альфа.
- Зайти? – растерялся омега и кинул на мужа удивленный взгляд. Он даже перестал плакать, не зная, как реагировать на неожиданное внимание со стороны Бертона. Он вновь протер глаза и, взяв себя в руки, спокойным голосом произнес: – Ты можешь приходить ко мне в любое время, ты ведь мой супруг, но сейчас, прошу, дай мне побыть наедине с собой, я позже сам к тебе зайду.
- И, тем не менее, - вздохнул Бертон и зашел в комнату Арина, игнорируя его просьбу. – Мне кажется, что я не буду тут лишним.
- И, тем не менее, я сейчас никого не хочу видеть, - резко ответил омега и нахмурил брови, после чего посмотрел на супруга испытующим взглядом. Когда альфа приблизился к нему, омега опустил голову и скрестил руки на груди, не желая открываться перед ним. Сейчас, когда ему было так паршиво, и он злился на альфу, то мог наговорить много лишнего, чего ему совершенно не хотелось. – Поэтому прошу, говори, что ты хотел и уходи. Мне многое нужно обдумать.
- Ну, никакого особого дела у меня к тебе нет, - ответил он своим обычным глубоким басом. Арин едва заметно ухмыльнулся. Конечно, какое его супругу было до него дело? - Просто я хочу тебе сказать, что ты слишком много переживаешь на пустом месте и слишком много проблем себе выдумываешь.
- Ах, значит, я выдумываю проблемы? – не оборачиваясь резко выпалил омега. Если муж собирался продолжить давить ему на больную рану, то он не станет этого терпеть. Хватит, натерпелся уже. По его щекам потекли слезы, и он резко отвернулся от мужа и закрыл лицо руками. Как вообще этот вечно спокойный и безразличный ко всему человек мог предъявлять ему претензии? – Конечно, тебе легко об этом говорить. Ты, ведь, вообще не уделяешь время воспитанию детей, этим всегда занимался я. Ты никогда не ругал их и всегда разрешал им делать то, что запрещал я, а теперь смотри, во что это вылилось? Я уверен, что ты прекрасно знал об их фирме и даже поучаствовал в ее создании, – Арин всплеснул руками. Чем дальше он говорил, тем более явной становилась обида в его голосе. – Теперь я плохой... Теперь мои мальчишки меня ненавидят...
Арин стоял, и его плечи начали трястись от беззвучного плача. Его изнутри сжигала обида, которая заставляла его говорить и говорить, чтобы выплеснуть хоть немного той боли, что сейчас сжимала его грудь.
Нет, Бертон никогда к нему плохо не относился, но головокружительной любви в их отношениях никогда не было, а страсть за последние лет шесть сошла на нет. С Бертоном они спали раздельно, но комнаты у них соединялись дверями, а потому попасть друг к другу не было проблемой, но муж все равно редко навещал его, в основном, когда ему было нужно что-то от омеги. Муж уже давно не прикасался к нему, целыми днями пропадая на работе. Даже в тот месяц, когда они выезжали в Дэмшир на отдых, пара не особо стремилась проводить время вместе, и каждый из них занимался своими делами. Так и проходили дни, недели, месяцы и года их совместной жизни. У каждого были свои дела и цели, которые никак не пересекались между собой, и, несмотря на то, что Арин давно привык к такому раскладу и сам, в какой-то степени, был его инициатором, ему все равно хотелось большего.
Он не мог сказать, что у него были безумные чувства к Бертону, но когда проживешь с человеком столько лет, ты не можешь остаться к нему равнодушным. Омегу тянуло к альфе, рядом с ним ему было спокойно, хотелось проводить с ним больше времени, но максимум, на что был способен его супруг, так это на красивые подарки на праздники и на букеты цветов, которые он дарил ему каждую неделю ровно в одно и тоже время. За двадцать восемь лет совместной жизни, в которой и так не было места высоким чувствам, они успели научиться выживать вместе, особо не вмешиваясь в дела друг друга. Но, даже несмотря на это, в нем не умирала надежда, что когда-нибудь настанет время, когда они смогут спокойно сидеть рядом, держась за руки и с улыбкой оглядываться на прожитые вместе года. Но с каждым годом эта надежда становилась все призрачнее и приносила ему даже не физическую боль, а душевную.
- Тебе легко обо всем этом говорить… - прошептал он и закрыл глаза, после чего продолжил громче. – Тебя никогда нет дома, ты все время на работе, а с мальчиками все время общаюсь я. Они – единственная моя радость в жизни, а теперь... они меня избегают, скрывают свои победы и прячутся за твою спину. - Арин всхлипнул и сильнее обнял себя руками. После, он обернулся и с грустью посмотрел на супруга, который стоял, как статуя и никак не реагировал на него. Этот его безмятежный вид окончательно довел омегу, у которого по щекам начали течь слезы. В комнате наступила тишина, которую прервал тихий шепот омеги: – Бертон, я больше так не могу...