Женщина на экране рыдала, мужчина что-то бормотал, лицо у него было несчастное. Слабак! Тут надо действовать быстро и, главное, не вступать в долгие разговоры и выяснения отношений. Что выяснять? Разве и так не ясно? Пришел вечером, ушел утром, снова пришел, снова ушел… А она впускает, она рада — надеется, что однажды придет и останется. И все в итоге остаются при своих.
Папа Карло допил коньяк, сделал знак бармену. Вспомнил, как упала на него тощая Буратинка, и рассмеялся. Друзья удивляются — на хрен ему этот клуб? У него своя компания, старые проверенные дружбаны, правда, почти все женаты, многие по второму заходу, общие интересы, а тут какое-то детство, честное слово. Учу английский, отвечает он. Он иногда заглядывал в библиотеку полистать журналы — дизайн, графика, антиквариат, музеи — в поисках плодотворных идей. Однажды случайно попал на их сборище, стоял страшный гвалт, доходило чуть не до драки — обсуждали название клуба. Он сидел, листал журналы, а потом не выдержал — сказал: «Можно мне? Советы постороннего». Они замолчали, уставились на него, и Юра Шевчук спросил: «А ты кто?» «Я? Сказал же — посторонний, сижу, слушаю… Цель у вас какая? Говорить? Ну и не надо выдумывать велосипед. Спикеры! Клуб «Спикеры».
Потом ему позвонила Ирина Антоновна, пригласила на очередное заседание клуба «Спикеров», сказала: «Вы же теперь вроде крестного отца». Он пришел. Юра Шевчук обрадовался, хлопнул по плечу: «Как насчет по пивку опосля? А то тут одни трезвенники, блин!»
Потом загорелись ставить пьесу, долго выбирали. Ирина Антоновна написала текст на английском, даже песню придумала — сперли музыку из «Комарово», куклы пели противными тонкими голосами. Не пели, а нарочито визжали.
На роль папы Карло он прошел единогласно. Актером он еще не был. Грузчиком был, сторожем был, маляром, рекламщиком, теперь вот оформителем, а выступать не пришлось. Он сказал: «Вы что? Забудьте». А сам уже представлял, как он «сделает» папу Карло. Походка, одежда, грим, интонации.
Ирина страшно обрадовалась, когда он сказал, что согласен. Вообще, между ними словно искра узнавания проскочила…
После одного из заседаний клуба — кот Базилио называл их планерками — он увязался провожать красотку Таню Соболеву. Они болтали обо всем и ни о чем, с ней было легко и просто. Она была остроумна и не боялась щекотливых тем — любовь, секс, — бросалась, как в омут головой. Около ее дома он поцеловал ее в щеку и, к своему удивлению, не почувствовал ответного трепета. Девушка превратилась в соляной столб, заклякла, и он понял, что болтовня и раскованность ее не что иное, как бравада и поза. Небось девственница, подумал он, а жаль — не обломится. Но, с другой стороны, как повторял не стеснявшийся в выражениях Юра Шевчук, не надо срать там, где работаешь. Золотое правило. Женщин вообще много…
Папа Карло и папа Карло. Согласиться на папу Карло стоило хотя бы из-за одной Буратинки. Этот визгливый сгусток энергии налетал шаровой молнией, метался по сцене и заряжал настолько, что несколько бессонных ночей после репетиции им всем были обеспечены. Юра Шевчук — кот Базилио — откровенно валял дурака, непристойно дрыгал ногой и порывался танцевать канкан; Таня, лиса Алиса, оказалась природной актрисой! Голос, интонации, движения — все было преисполнено природной гармонии. Он не поверил, когда она сказала, что работает в котельной — а что, там читать можно, полная свобода! На вопрос, что же она читает, девушка ответила — ну мало ли, Монтеня, например. Ирина только пожала плечами: если ей нравится в котельной…
Он не заметил, как сдружился с ними. Даже не сдружился, а сроднился. Скажи ему кто, что он, трезвый, спокойный, расчетливый Алекс Немет, вступитв какой-то клуб, будетигратьна сцене, тратитьдрагоценное время на репетиции и задаром писать задники…
Он допил коньяк, взглянул на экран. Там шел мультик — кто-то за кем-то гонялся с ружьем. Папа Карло кивнул бармену и пошел из зала.
…Он позвонил в знакомую дверь. Прошелестели быстрые шаги, мигнул блик в глазке, и ему открыли. Он подумал, что она ждет. Несмотря ни на что, ждет, а он скотина…