Я склоняюсь к его руке, которая задерживается на моей щеке, и думаю о том, как прекрасна была моя семейная жизнь по сравнению с его. И то, что я веду себя так по-детски, а он все еще такой понимающий.
— Спасибо.
Он ухмыляется.
— Кроме того, ты, наверное, не хотела, чтобы твоя мама гуглила меня и видела несколько фотографий бойфренда своей дочери в эм… — он откашливается, — в компрометирующей позе.
Я шлепаю его по руке.
— Тьфу. Пошляк.
Он смеется, подходит к пассажирской двери и открывает ее для меня.
— Что? Ты не думаешь, что ей в жизни не помешает немного парня-конфетки? Я уверен, что так и есть после всех этих лет общения с судьей.
Я со стоном делаю пару шагов к нему.
— Мои родители не занимаются сексом, ясно?
Зак кладет руку на дверцу, а я протискиваюсь между ней и машиной и поворачиваюсь к нему лицом.
— Конечно, занимаются. А как еще, по-твоему, ты попала в этот мир?
У меня внутри все переворачивается при мысли о моих родителях в таком контексте.
— Ладно, может быть, они сделали это два раза, но это все — один раз для меня и один раз для моего брата. Больше нет.
Зак смеется, и я морщу нос. Он вытягивает указательный палец и постукивает меня по носу.
— Самообман, Котенок. У всех есть секс. — Я открываю рот, чтобы возразить, но он быстро обрывает меня. — У всех. Когда нам стукнет пятьдесят, мы все еще каждый день будем заниматься горячим, каким он бывает в порно, сексом. Моя выносливость не имеет срока годности, детка.
Когда Зак шевелит бровями, у меня вырывается смешок. У меня нет никаких сомнений в том, что любимая часть тела этого сексуального зверя, вероятно, все еще будет стоять по стойке смирно даже в свои золотые годы. Просто смешно думать, что этот дикий человек когда-нибудь станет старым. Он слишком волевой и мужественный, чтобы я могла представить его в каком-либо другом состоянии, кроме того, в котором он находится сейчас — татуированная мускулистая рок-звезда.
Я дергаю за козырек его бейсболки и сажусь на свое место в машине.
— Ну же, секс-машина. Тебе нужно произвести впечатление на некоторых родителей.
— Не беспокойся. Мамы любят меня. — Он подмигивает мне, когда закрывает дверь.
Я качаю головой. Удивительно, что он все еще здесь. Я видела, как женщины бросаются на моего мужчину. Я видела Пум в действии. По-видимому, похоть не имеет возрастных ограничений.
Как только мы выезжаем на дорогу, я вытягиваю ноги и окидываю взглядом знакомые пейзажи, которые окружают меня на пути к дому моего детства в Вудлендсе, что в Северном Хьюстоне.
— Здесь поверни налево.
Зак тихо присвистывает, когда мы наконец въезжаем на мою улицу.
— Ого, похоже, я встречаюсь с маленькой избалованной богатой девушкой.
— Я далеко не богата. Это судья при деньгах, а не я, — напоминаю я ему.
Зак небрежно пожимает плечами.
— Может быть, и так, но я гарантирую, что ты никогда не была без средств к существованию. — Когда я не сразу придумываю, как резко возразить, что все было не так, как он думает, Зак улыбается. — Именно так я и думал.
Правда в том, что я имела все в детстве — до тех пор, пока играла по правилам своих родителей. Я никогда не была из тех, кто раздвигает границы идеальной детской роли, которую родители ожидали от меня и моего брата, но я также не приняла высокомерный образ жизни. Что, вероятно, объясняет, почему в колледже я начала встречаться с плохими мальчиками. Они так отличались от парней, с которыми я росла в старших классах. Плохие парни ненавидели правила и любили свободу, и как только я оказалась в реальном мире и смогла принимать собственные решения, обнаружила, что и мне это по душе.
Зак въезжает на подъездную дорожку и выключает двигатель, прежде чем повернуть голову в мою сторону.
— Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать, прежде чем я войду туда?
Я мысленно перебираю несколько сценариев того, как может закончиться эта первая встреча. Последний раз я приводила мальчика домой еще в старших классах, и он был совсем не похож на Зака. Хотя моя мать знает, что я склонна к отношениям с неудачниками, которые потом разбивают мне сердце, она никогда не имела удовольствия познакомиться с моим типажом. Она привыкла видеть меня с такими нервными придурками, как Айзек, так что не уверена, как она отреагирует. Я молюсь, чтобы родители помнили о своих манерах и были вежливы с Заком независимо от того, одобряют они наши отношения или нет. Если нет, мне придется набраться смелости и сказать им, чтобы они отвалили.
Ни один совет Заку не приходит мне в голову, но я хочу успокоить его, потому что надеюсь на лучшее.
— Просто будь очаровашкой и они тебя полюбят.
Зелёные глаза смотрят на большой двухэтажный кирпичный дом перед нами.
— Я никак не могу привыкнуть к размерам этого места. Юристы на самом деле так много зарабатывают?
— Хорошие — да. — Я касаюсь его руки на рычаге переключения передач. — Помни, мой отец относится к своей работе очень серьезно, так что не шути по этому поводу. Ему нравится, когда мы с моим братом Гейбом называем его Судьей, как и весь этот город. Вот как сильно он этим увлечен. Это его жизнь.
Зак поднимает бровь.
— Может быть, мне стоит попросить тебя начать называть меня Богом гитары. Возможно, это даже забавно, особенно в спальне. Как думаешь?
Я шлепаю его по руке.
— Я думаю, тебе лучше продолжать мечтать, потому что этого не будет.
Зак смеется, открывая свою дверь. Я задерживаюсь на секунду, чтобы оценить открывающийся вид, когда он обходит машину спереди. Его джинсы висят низко на бедрах, но прекрасно обтягивают зад, подчеркивая изгиб, делая его таким аппетитным, что я могла бы откусить кусочек. Белая футболка натягивается на загорелых татуированных руках, когда он тянется и натягивает бейсболку, скрывающую его фирменную прическу. Он такой чертовски горячий. Как же мне так повезло?
Потерявшись в мыслях о том, как он сексуален, я подпрыгиваю и хватаюсь за грудь, когда он открывает мою дверь.
Зак смотрит на меня сверху вниз своими сверкающими зелеными глазами с озадаченным выражением.
— Ты там в порядке?
Румянец заливает мои щеки, когда я встаю.
— Как нельзя лучше.
Зак обнимает меня за плечи и улыбается. Я вдыхаю пряный запах его одеколона, смешанный с мылом, которым он пользуется.
— У тебя опять обо мне пошлые мысли, да?
Я прикусываю губу, но не могу оторвать взгляд от вызова в его глазах.
— Может быть.
Рычание срывается с его губ, когда он толкается бёдрами ко мне, позволяя мне почувствовать растущую эрекцию в его штанах напротив моего живота.
— Черт возьми, Котенок. Посмотри, что ты со мной делаешь. Клянусь Богом, я включаюсь, как гребаный выключатель, когда мысли о тебе и сексе приходят мне в голову одновременно. Ты погубила меня на всю жизнь.
Я смеюсь и провожу руками вверх и вниз по его спине.
— Я рада, что погубила тебя для всех остальных женщин. Потому что хочу держать тебя при себе.
— Тебе никогда не придется беспокоиться об этом, детка. — Он протягивает руку и заправляет прядь рыжих волос мне за ухо. — Если я сделаю по-своему, ты останешься со мной навсегда.
Он проводит большим пальцем по моему подбородку, наклоняется и нежно прижимается губами к моим. Мои ноги мгновенно превращаются в желе и я все глубже погружаюсь в него. Просто удивительно, как на меня действует простой поцелуй этого мужчины. Тот один простой поцелуй от него в ту первую ночь за кулисами, перевернул мой мир с ног на голову и изменил всю мою жизнь. Ради него, ради этой нашей любви, я готова на все. Этот человек — мой мир.
Мои губы раздвигаются сами по себе, и я позволяю его языку скользнуть в мой рот. Я сжимаю рубашку Зака в своих руках, крепко держась, когда теряюсь в том, как сильно мое тело жаждет его.