Учительница даже отступила от них. Огляделась в поисках директрисы. Да, старую каргу так легко не запугать. Бедняжка Елизавета, ублюдки пробили её моральную защиту вообще не утруждаясь. Надо вмешиваться. Тем более в памяти всплыла нужная мне информация. То ли сегодня молодой я об этом читал, то ли… Ой, неважно.
— Не имеете права по закону, — сказал я, потеряв терпение. — Срок самостоятельной регистрации дара двое суток с момента его открытия.
Я поднялся, сбросив плед и отчеканил:
— Выходя за территорию интерната каждый ученик или работник обязан проходить сканер. Я его проходил прежде чем идти сюда. Результат был отрицательный… Журналы посещений можете запросить у администраторов.
— Ну, полагаю…
— Полагать не надо. Вы такие большие, в доспехах, сверкающие, а женщину запугиваете. Некрасиво.
— Язык прибери, а? — инок напрягся. — Ты не со своим выводком швали общаешься, а с представителями Первой Церкви.
— Отрежу твой и приберу, — сказал я. — Лучше извинитесь перед Елизаветой Андреевной, вернитесь в свою красивую машинку и ждите два положенных дня. Ваша задача провести официальную регистрацию по закрытию Зоны, верно? Вот и регистрируйте.
— Чё сказал?
— Молчать, Сергеев, — подал голос иеродиакон. Елизавета Весельникова смотрела на меня со смесью шока и восхищения. Агапий продолжил:
— Смотрю, ты подкованный.
— Хорошо учился.
— Осторожнее, парень. Мой напарник был груб, но и ты наболтал. В следующий раз глаза закрывать не стану, — Агапий обернулся к иноку, указал ему на машину. Повернулся к учительнице:
— Простите за беспокойство, всего хорошего. Не забудьте про регистрацию, пожалуйста.
Он повернулся и зашагал к патрульному автомобилю.
— Ничего себе! — прошептал оказавшийся рядом Семён. Талантлив, чертяка. Быстро ретируется и незаметно появляется. — Илья, ты где такого нахватался?
— Как ты себя чувствуешь, Артемьев? — немного потеряно спросила Елизавета. Заправила прядь за ухо, не сводя с меня изумлённого взгляда. — Голова кружится? Может быть нам стоит позвонить Павлу Леонидовичу? Он тебя осмотрит. Открытие дара это всегда не просто. Я читала.
— Всё прекрасно, Лизавета Андреевна. Лучше всех. Голова кружится, но это от вашей красоты.
Учительница вспыхнула, прищурилась:
— Я спишу это на шок от открытия дара, Артемьев. И на возраст.
— Не возражаю, Лизавета Андреевна, — чуть поклонился ей я. — Но моё сердце это уже не излечит.
Она торопливо застегнула пуговицу на блузке и уже почти ушла, как замерла, на миг. Обернулась через плечо.
— Спасибо, Артемьев. Признаюсь, они меня напугали.
— Пустое, Лизавета Андреевна. Любой нормальный человек вмешался бы.
Она поспешила прочь, чуть ли не переходя на бег. Повисла недолгая тишина.
— Ничего себе! — повторил Семён. — Ты видел как она на тебя смотрела! Илья! Христос милосердный, ты закрыл портал? Камнем убил демона?! Настоящего демона?
Я проводил учительницу взглядом, отметив лёгкость её походки. Так, гормональные скачки надо будет как-то успокаивать.
— Если ты закрыл портал… То где тогда Большакова?! — не унимался приятель.
— Вот ты заладил, Сёма, — поморщился я. — Вот вообще всё равно где она сейчас. Не интересно.
— Но ты же её… — удивился Семён. — Или теперь… Лизка?!
Я сграбастал его за грудки:
— Лизки, Семён, на постоялом дворе блевотину за моряками убирают. Понял?
Глаза приятеля были как у испуганной совы. Огромные и круглые.
— Больше уважения, Сёма. И люди к тебе потянутся.
Я отпустил его и он отошёл на пару шагов, потирая горло.
— Ты странный какой-то, Илья.
Мне не стоит к нему привязываться. Интернат со мною ненадолго. Как только меня зарегистрируют, то наверное уже на следующий день приедут люди из специального заведения, где кучкуются такие, как я — бесславные ублюдки, брошенные благородными родителями. Будущие слуги государевы. Если жил в грязи — то неплохой может оказаться трамплин. Говорят у императора личная охрана собрана из обученных одарённых, за которыми не стоят никакие рода и кланы. Верные псы, когда-то давно лишившиеся семей.
Не в моих интересах это, конечно. Но всё равно — Семён останется здесь, а я пойду дальше. Потому что таков путь.
Из деревни, освободившейся от Зоны, доносились оклики учителей, ищущих пропавшую троицу. Странно, что никто из них ещё не попытался меня допросить. Так, отделались общим вопросом: «где» и получили не менее общий ответ: «ну, как бы, понятия не имею». И вообще — меня ударили по голове, когда очнулся — никого нет. Шишка вот тута, на затылке. Этих аргументов пока достаточно.