Такою и подобною более пространною беседою старца Паисия быв успокоены, начальствующие Нямецкаго монастыря возвратились в свою обитель. Блаженный же старец написал к князю весьма плачевное прошение. Ибо каких умилительных и убедительных он слов не употребил в нем? Каких благословенных причин не представил? Каких в этом писании он не изъявил прошений и слезных молений от всего своего братства, желая отказаться от Нямецкаго монастыря и вместе принося благодарение Богу за безмолвное и тихое пребывание в монастыре Секуле? Написал он со смирением, при многих слезах, и о имевшем последовать для братии душевном вреде и о разорении тишины и безмолвия их, и об иных многих, имевших быть подобных сим причинам. Написав таким образом прошение, старец послал оное с первым духовником обители своей, молдаванином, благоговейным о. Иринархом, который знал и греческий язык, присоединив к нему и еще другого духовника! И ожидал ответа в надежде, что князь исполнит его просьбу. Посланные пришли с прошением к князю. По прочтении же сего прошения, они начали и словесно в подробностях объяснять ему все, и со слезами припадая к ногам его, и представляя многия душевредные причины, умоляли его, чтобы он оставил старца с братством пребывать в Секуле без смущения и соблазнов, но никак не могли упросить князя. Ибо он повелел приготовить старцу предписание, в котором ко всему написанному приписал своею рукою и такие слова: «Сотвори послушание, иди в Нямец, нисколько не рассуждая». Утвердив же эту бумагу собственным подписью и печатью, он отдал ее духовникам и отпустил их с миром.
IV. Перевод старца Паисия в Нямец, и блаженная его кончина
Возвратились посланные с грамотою от князя. И когда старец прочитал и увидел написанное в ней с повелением: «Сотвори послушание, иди в Нямец», то горько заплакал и не знал, — что делать. И так усилилась и объяла душу его безмерная печаль, что он не мог ни есть, ни пить, ни спать, и весьма изнемог телом; ибо предвидел окончательное разорение душ братий своих. Со своей стороны и все братия были в страхе, скорби и великом смущении, как бы старец не умер от безмерной печали. Потому старейшие из духовников и братии, собравшись вместе, пришли к нему больному, и начали со слезами просить его, чтобы он оставил такую безмерную печаль и подкрепился пищею. Говорили ему: какая нам польза, если ты безвременно умрешь, и мы без тебя останемся сиротами? Что нам тогда делать? Он же, как муж благоразумный, видя чад своих духовных, так сильно о нем сожалевших, плакавших, смущавшихся, и смерть его считавших для себя великою бедственною потерею более всякаго их разорения, помолчал немного и, возведши око ума своего ко Господу, тяжело воздохнул, горько заплакал и сказал: «Тесно нам, братие, отовсюду». Потом встал с постели, сотворил крестное знамение, поклонился иконе Пречистой Богоматери и сказал: «Да будет воля Божия! Пойдем и нехотя».
Пищею он немного подкрепился, а спать не мог. Затем, призвав трех духовников и несколько прочих братий, послал их в монастырь Нямец, вручив им и предписание от князя, чтобы его там прочитали, и приготовили келлию для него и для других более нужных иереев и певцов. Братия исполнили, как им было повелено, и возвратились назад. Тогда старец распределил всех братий — каким идти с ним в Нямец, и каким оставаться в Секуле. Назначил тут для управления и одного духовника, по имени Иларион. И вшедши в церковь со слезами помолился Господу, приложился к святым иконам и преподал всем остававшимся плакавшим благословение, утешив их такими словами: всякий брат во всякой скорби душевной и телесной пусть приходит ко мне без всякаго препятствия. Ибо расстояние от Секула до Нямца было только на два часа пути. Наконец с горькими слезами вышел старец из церкви и отправился в путь. По причине же своей уже глубокой старости и немощи он брал по необходимости в помощь одного только коня; ибо до самой смерти гнушался всякаго славолюбия. Братия же, как пчелы окруживши его одноконную колесницу, шли потихоньку пешком, наслаждаясь его духовною беседою. Иные его провожали, а иные с ним шли; и таким образом прибыли в монастырь Нямец, в самое повечерие праздника Успения Пресвятыя Богородицы 1779 года.