– Признайся честно, что ты был не прав, и извинись.
Лицо Дарника окаменело.
– Не обязательно словами, Дарник, – терпеливо втолковывал Гарион своему другу. – Вы с Тофом можете общаться без слов. Мы находимся на корабле, так? И выходим в океан. Как ты думаешь, водится здесь какая-нибудь рыбка?
Лицо Дарника озарилось улыбкой.
Польгара понимающе вздохнула.
Он робко взглянул на нее.
– Как, ты сказала, нужно вынимать этого клопа из скорлупы, Пол? – спросил он, указывая на омара.
Они шли от Рэк-Хагги в северо-восточном направлении, и вскоре зима осталась позади. В какой-то момент они пересекли экватор и снова оказались в северном полушарии.
Дарник и Тоф сперва робко, а затем все увереннее возобновляли свои отношения и теперь часто сидели на корме, забросив в море удочки с яркими поплавками и насаженной на крючок приманкой, взятой на камбузе.
Закет продолжал пребывать в прекраснейшем расположении духа, хотя предмет его бесед с Бельгаратом и Польгарой – демоны и их природа – большого веселья не должен был вызывать. Наконец, в один прекрасный день, после недели путешествия, к Гариону, стоявшему у бортовых перил и наблюдавшему, как ветер пляшет по гребням сверкающих волн, подошел слуга и сообщил, что император желает его видеть. Гарион кивнул и направился в буфетную каюту, где Закет обычно принимал посетителей. Как и большинство кают в этом плавучем дворце, она была просторна и роскошна. Сквозь широкие окна, выходящие на корму, лился свет. Занавески на окнах алели дорогим бархатом, пол устилал тонкой работы маллорейский ковер ярко-голубого цвета. Закет, одетый, как всегда, в простую полотняную одежду, сидел на низком, обтянутом кожей диване, глядя на барашки волн и летящих за кораблем белоснежных чаек. Он рассеянно гладил за ушками мурлыкающую у него на коленях кошку.
– Вы хотели меня видеть, Закет? – спросил Гарион, входя в комнату.
– Да. Входите, Гарион, – ответил маллореец. – В последние несколько дней мы что-то не виделись. Вы чем-то недовольны?
– Нет, – пожал плечами Гарион. – Просто вы занимались изучением законов, я же не очень сведущ в этом вопросе, поэтому от меня в беседах было бы мало проку. – Подходя к императору, он остановился, чтобы отцепить от себя котенка, который, бросившись к вошедшему, повис на его штанине.
– Шалунишки, они обожают вот так внезапно в кого-нибудь вцепиться, – улыбнулся Закет.
Вдруг Гарион с опаской огляделся по сторонам.
– А Зит тоже здесь?
Закет рассмеялся.
– Нет, Сади нашел способ держать ее взаперти. – Он посмотрел на Гариона с любопытством и спросил: – Она и в самом деле так опасна, как он утверждает?
Гарион кивнул.
– В Рэк-Хагге она укусила гролима, – сказал он. – Через полминуты тот умер.
Закет поежился.
– Не надо говорить об этом Сади, – произнес он, – но у меня от змей идет мороз по коже.
– Тогда поговорите с Шелком. Он может написать целый трактат о том, как их ненавидит.
– У него довольно сложный характер, не так ли? Гарион улыбнулся.
– О да. Жизнь его полна опасности и неожиданностей, поэтому нервы натянуты, как струны лютни. Подчас он немного неуравновешен, но со временем к этому привыкаешь. – Гарион окинул своего собеседника оценивающим взглядом. – Вы на редкость хорошо выглядите, – заметил он, садясь на другой конец кожаного дивана. – Морской воздух вам, должно быть, пошел на пользу.
– Я думаю, тут дело не в воздухе, Гарион. Дело в том, что я в последнее время сплю по восемь – десять часов.
– Вы? Спите?
– Удивительно, правда? – Лицо Закета внезапно помрачнело. – Я бы не хотел, чтобы и дальше так продолжалось, Гарион, – сказал он.
– Еще бы.
– Ургит рассказывал вам, что произошло со мной в молодости?
– Да, – кивнул Гарион.
– С тех пор я сплю очень мало. Лицо дорогого мне человека неотступно являлось во сне, и спать для меня стало просто пыткой.
– И эти видения не стали реже? Даже теперь, через тридцать лет?
– Нисколько. Я жил под постоянным гнетом угрызений совести и чувства вины, думая лишь об одном: как отомстить Таур-Ургасу. Сабля Хо-Хэга отняла у меня эту цель. Я придумал дюжину разных смертей для этого безумца – одна страшней другой, – но он обвел меня вокруг пальца, без мучений погиб в бою.
– Нет, – возразил Гарион. – Смерть его была более тяжка, чем любая из тех, которые вы ему уготовили. Я говорил об этом с Хо-Хэгом. Таур-Ургас сошел с ума до того, как Хо-Хэг его убил, но он успел понять, что потерпел полное поражение. Он умер, грызя от ярости землю. Поражение было превыше его сил.
Закет задумался.
– Да-а, – произнес он. – Это для него настоящая трагедия. Теперь я в какой-то степени удовлетворен.