Капитан и вся команда встретили известие о возвращении с энтузиазмом. Они слишком хорошо понимали, чем грозят эти широты. Позже капитан признался, что еще день-другой, и он самостоятельно повернул бы ночью нос судна на юг, а когда с утра подняли бы якорь, господин маг, скорее всего ни чего не заметил бы...
Обратный путь был труден. Ветер по прежнему был устойчивым северным, что на этот раз совсем не способствовало быстрому плаванию.
Временами снежные заряды снижали видимость до нуля, а стремительные порывы ветра угрожающе кренили судно, но все же это был обратный путь. Тихого ропота в команде, которой стало казаться, что полученная плата не соответствует их усилиям и риску, больше не было слышно, а непрекращающаяся судовая работа казалось, стала делаться в два раза охотнее.
Еще через две недели капитан на закате подошел к Лайвену и проговорил:
- Это было здесь, ваша милость. Именно здесь мы вышли из тумана.
Лайвен огляделся. Берега показались ему знакомыми, но такими ему казались всякие берега на обратном пути. К тому же было уже слишком темно , что бы разглядеть что либо находящееся не прямо напротив судна.
- Хорошо, - проговорил он. - Встань сейчас на якорь, утром мы продолжим путь. Тогда я смогу сказать тебе насколько удачным был наш поход.
Капитан промолчал, только покачав головой. Здесь были далеко не самые лучшие условия для якорной стоянки.
Этой ночью капитан не спал совсем. Он предпочел крейсировать вдоль берега, чем бросить якорь в это мелкое дно из зыбучего песка с опасностью потом вовсе не вытащить его. Капитан рассудил, что утром всегда можно будет вернуться немного назад, если он ошибется в ночных маневрах, и на рассвете окажется не на том месте, что на закате. Так и случилось, однако возвращаться не пришлось.
Утро выдалось на редкость спокойным. В тучах время от времени появлялись просветы и на целые минуты солнце заливало океан своим ясным, но уже холодным светом, в котором паруса казались позолоченными, а верхушки волн покрывались алмазами из брызг и пены.
В одну из таких минут Лайвен и поднялся на палубу, но он даже не заметил этого мгновения прежней доброй сказки, которой когда-то был Мир. Взгляд его был обращен к берегу. Там совсем не далеко от кромки прибоя к небу возвышались совершенно черные и как будто даже отполированные утесы. И казалось, что древний дракон из преданий и былин невообразимой давности вот-вот проснется и поднимется из холодных песчаных дюн, разбросав вокруг облака вековой пыли и песка и захлопнет, наконец, свою челюсть...
Лайвен почувствовал, что от волнения у него начинают дрожать руки. Почти такое же чувство он испытывал, когда увидел эти утесы первый раз в доме у Матери зеркал. Но тогда они были очень далекими, они были символом чего-то зловещего, нависшего над всем Миром, они были почти нереальным символом Тени. И хотя с того самого первого момента Лайвен шел к этим утесам, как к цели всей своей жизни, в глубине души он не верил в их существование. А сейчас он мог сойти на берег и прикоснуться к ним, к этим единственным, преодолевшим восемь веков беспощадного времени, свидетелям давней эры мечей потрясшей Мир до основания, свидетелям великого деяния великих магов былой эпохи.
- Посмотрите-ка ваша милость, как вам это понравиться, - это был хозяин судна, которого Лайвен за своими переживаниями совершенно не заметил на палубе.
- Это великолепно, - ответил он. - Мы прибыли на место, хотя может быть и с небольшим запозданием. Но оно не должно сыграть роли.
- Что? - переспросил хозяин, и проследил за направлением взгляда Лайвена. Да я не об этом ваша милость. Посмотрите вон туда, ваша милость.
Лайвен посмотрел и понял, что в это утро он не замечал не только людей. Немного правее утесов, зарывшись носом в песчаный берег, имел место корабль. Он стоял, накренившись на левый борт, парусов не было, оборванные и перепутанные снасти висели, словно худая рыболовная сеть на столбах для просушки. Одна из мачт была сломана и болталась за бортом на обрывках канатов.
- Черт возьми, - проговорил Лайвен, - Здесь может быть только одно судно...
- И я узнал его, ваша милость, - громко сказал капитан, спускаясь по трапу. - Это от него вы отделались три недели назад.
- Вот именно, - подтвердил Лайвен, - и как оказалось лишь за тем, что бы встретить его снова. Слава богу, оно уже не может плавать.
Хозяин покачал головой.
- Иногда такие корабли плавают, ваша милость. И беда нам, если этот из них.
Лайвен в удивлении посмотрел на него, потом на капитана.
- Да-да, - тот закивал головой. - О таких встречах много рассказывают в портовых кабаках. Только не очевидцы. Они уже ни чего не могут рассказать.
- Уж, не о призраках ли вы говорите? - проговорил Лайвен с усмешкой.
- Именно, ваша милость, - капитан снова кивнул. - Мне не по душе эта встреча. Я бы на вашем месте не стал здесь задерживаться.
- Вот именно, - подхватил хозяин. - Давайте уйдем от сюда, ваша милость, и по скорее. Ветер усиливается, очень скоро мы будем далеко от этого места.
- Черт возьми, - проговорил вдруг капитан, и в глазах его появился откровенный страх. Он посмотрел на Лайвена, потом на хозяина. - Почему он стоит здесь? Прошло три недели, море должно было уничтожить его, разбить в щепки, ведь он же на мели.
- Этот корабль не пережил бы второго же прилива... - выговорил хозяин, и застыл с открытым ртом, осознав истинное значение своих собственных слов.
- Мы уходим от сюда, ваша милость, - решительно произнес капитан. - Мы получили от вас щедрую плату, но мы не рассчитывали на встречу с призраком...
- Да вы никак оба перетрусили, - Лайвен усмехнулся снова. - Вы испугались какого-то выдуманного вами же призрака, и это после всего нашего плавания!..
- Плавание - наша работа, ваша милость. Призраки - ваша. А мы боимся призраков. Они погубили слишком много кораблей...
- Капитан! - это был крик марсового. - На востоке твориться что-то непонятное. Похоже, сейчас будет сильный шквал!
Капитан и хозяин переглянулись и с округлившимися от страха глазами бросились к противоположному борту. Такой крик иногда радовался по несколько раз на день, но сейчас это простое сообщение привело их в ужас.
Горизонт был предательски чист.
- Вот, ваша милость, дождались! Эх... - капитан махнул рукой, и бросился на корму.
- В чем дело? - переспросил Лайвен. - у нас есть еще как минимум пятнадцать минут, ведь его даже видно сейчас только с мачты...
Он не закончил фразы, потому что шквал был виден уже не только с мачты.
- Мы не успеем уйти от берега... - прошептал хозяин судна.
С кормы раздались выкрики команд, и на судне поднялась лихорадочная деятельность. Матросы вихрем промчались по палубе и как муравьи обсыпали снасти. Другие что-то, ужасно спеша, делали внизу.
Шквал надвигался с непостижимой скоростью. Уже через минуту было ясно, что все приготовления бессмысленны, по тому что они не будут закончены, но ни кто не бросил работу. Они еще надеялись на что-то, а может быть, просто не в их характере было ждать конца, сложа руки.
Сначала вихрь, бурлящий тучами, проливным дождем и водяной пылью сорванной с волн закрыл горизонт на востоке. Он устремился на корабль словно гончая, завидевшая зайца. Двигаясь плотным кулаком из спрессованного ветра, он оставлял пространство слева и справа от себя чистым и безопасным, словно корабль действительно был единственной целью этого движения.
В последние секунды Лайвен успел подумать, что именно так должны видеть лавину обреченные быть погребенными под ней. А в следующее мгновение он ощутил себя прижатым к стене рубки многотонной тяжестью шквала...
Первым ударом ветер сломал обе мачты. Этот удар был настолько резок и силен, что судно не успело даже накрениться, а снесенные мачты вместе с людьми и неубранными парусами уже потерялись в наступившей тьме. Некоторое время нельзя было понять, падает ли невероятной силы дождь или корабль уже погрузился под воду. Органы чувств отказывались воспринимать буйство стихии. Сначала Лайвен перестал слышать ужасающий рев ветра, потом дождь ослепил его, и, наконец, он совершенно перестал понимать стоит ли он, лежит на двери рубки или летит в преисподнюю.