– Я хочу знать перевод, – твердо проговорил Сэм и перекинул монету на ту сторону.
Ловким движением руки Лилит ее перехватила. Она сжала металл в кулаке и с наслаждением вздохнула:
– Ммм… древнедемонический. Один из моих любимых языков.
Сэм затаил дыхание. Неужели она правда знает этот язык? Неужели может прочесть? От осознания того, что у него впервые за долгие годы появился реальный шанс узнать значение высеченных на монете слов, Сэма бросило в дрожь. Он мечтал узнать об этом с младших классов, мечтал узнать перевод двенадцать лет. Однако нужно ли ему это теперь? Готов ли он услышать это сейчас, когда Юлий жив и его родители больше не считаются победителями?
«Неважно! – одернул себя Сэм, – Пусть хоть мне в спину дышит, это, черт возьми, неважно! Скажи это вслух!»
Лилит не говорила. Она ухмылялась, тянула время. Без труда читая на лице юноши нетерпение, она наслаждалась его муками.
– «Jedker amidis sylfateys eva adopeys» – прочла она, – “От солнца восхода и до заката – бессмертных прольется кровь»
Сэм нахмурил брови и подавил острое желание разбить что-нибудь в щепки. Во рту появился горький привкус. Он молча понадеялся, что то была не кровь: минутой ранее он до боли прикусил щеку.
– И это все? – не скрывая разочарования, вопросил Сэм – «Бессмертных прольется кровь» - что бы это еще значило…
– Ответ ближе, чем ты думаешь. Спроси у своей подружки.
Сэм вздрогнул и неосознанно обернулся.
– Да, я говорю о ней.
После ее слов Мэй ощутимо напряглась. Подбородок поднялся выше, губы сжались в тонкую полоску. Комментировать сказанное она явно не собиралась, отчего Лилит взяла инициативу в свои руки:
– Это слова Генри Де Богуна, прародителя Херефордов. Эту фразу он произнес, предсказывая близившуюся войну с востоком. Мужчина он был стойкий и неприступный: многого бы добился, да рано покинул этот свет. Благодаря его предсказанию, войну предотвратили еще в зачине, а Херефоршир по сей день считают обителью одной из сильнейших семей магов огня. По-моему, вполне логично, что его слова стали их фамильным девизом.
Лилит согнула руку в кулак и положила монету на фалангу указательного пальца, после чего подтолкнула ее большим и подкинула вверх. Кругляш пролетел над пропастью и с необыкновенной точностью приземлился Сэму в ладонь. Юноша в очередной раз прошелся взглядом по гравировке.
– То есть, эта монета…
– Принадлежит Херефорду. В здешних краях их осталось не так много, так что вывод на лицо, – она хихикнула, прикрывая рот ладонью, – Я знаю даже, через что этой монете пришлось пройти, прежде чем оказаться у тебя…
– Хватит! – Мэй потянула Сэма за рукав толстовки, – Мы должны уходить.
– Постой! – упрямствовал Сэм, оглянувшись, – Я не успел спросить про…
Повернув голову и снова посмотрев на расщелину, Сэм покачнулся. На этот раз Лилит оказалась куда ближе, чем казалось прежде. Глаза ее гипнотически блеснули.
– Постооой, - протянула она и поманила его пальцем, – Ну, конечно, ты должен остаться. Здесь, со мной. Навеки.
Сэм следил за плавными движениями ее руки и чувствовал, что теряет себя. Он снова провалился в пучины затмения и позволил овладеть своим разом. В глубине души он понимал, что это неправильно, но власть над своим телом была полностью утеряна. Не думая, что творит, он приближался к расщелине.
– Сэм! – Мэй взяла его за плечи и сильно встряхнула. Это не помогло, и в тот момент, когда юноша стал вырываться, она дала ему звонкую пощечину, – Приди ты уже в себя!
Сэм потряс головой и обнаружил, что свобода действий вернулась. Он кивнул и, не оборачиваясь, последовал за Мэй к выходу. Стены пещеры дрожали, вода гипнотически поблескивала. Сзади раздавались сладостные зазывания. Пещера рушилась. Камни падали с потолка, пол ходил ходуном. Словно издалека до них эхом доносился звонкий смех. Лилит вызвала землетрясение.
Весь путь до самого выхода Сэма постоянно тянуло назад. Юноша сопротивлялся, но видимых результатов это не приносило. Он старался заглушить мысли, звуки и картинку, которую воспринимали его глаза всеми доступными способами. Не помогало. В конце концов, он сдался и позволил Мэй слепо вести себя в темноту.
Оказавшись наверху, они остановились. Юноша взглянул на длинный тоннель, ведущий в промозглые канализационные стоки, и огорченно вздохнул. При воспоминании о подземельной сырости и кромешной темноте легкие сковывало льдом.