Осви, прискакавший на взмыленной лошади, принес весть о приближении Гутфрита.
– Скоро, господин! – сообщил он.
– Сколько их?
– Сто четырнадцать. Часть – пленники.
– Пленники? – резко переспросил епископ Ода, настоявший на том, чтобы поехать с нами. – Нам нужен только один.
– Господин, с ними женщины, – продолжил доклад Осви. – Их гонят, как овец.
– Женщины пешие? – спросил я.
– Кое-кто из мужчин тоже. И куча лошадей хромает. Быстро гнали! – Разведчик принял от Рорика кожаную флягу, прополоскал элем рот, сплюнул на траву и сделал большой глоток. – Похоже, всю ночь шли.
– Очень может быть, – пробормотал я, – раз так скоро сюда добрались.
– Теперь они измотаны, – с довольным видом заявил Осви.
Епископ Ода доставил мне вести из Эофервика, и его корабль проделал этот путь за два дня, вопреки неровному ветру, но те, кто приближался сейчас по длинному прямому тракту, покинули город верхом. По моим прикидкам, на путешествие из Эофервика в Беббанбург требовалась неделя, хотя не спорю, это из расчета неспешной езды с ночевками в усадьбах друзей. Однажды я одолел эту дорогу за четыре дня, но никогда в такую жару ранним летом. Люди сбежали из Эофервика и скакали быстро, но гребцы епископа Оды намного опередили их, и теперь усталые лошади несли беглецов к нашей засаде.
– Это не засада, – возразил епископ Ода, когда я употребил это слово. – Мы здесь только для того, чтобы убедить короля Гутфрита вернуться в Эофервик. Также король Этельстан требует твоего присутствия там.
– Моего? – буркнул я.
– Именно. И еще хочет, чтобы ты освободил пленника, которого удерживает Гутфрит.
– Пленников, – поправил я.
– Ну да, – пренебрежительно отозвался Ода. – Но Гутфрит обязан вернуться в Эофервик. Его просто нужно убедить, что король Этельстан пришел с миром.
– При этом захватив с собой две тысячи человек? Все в доспехах и при оружии?
– Король Этельстан предпочитает путешествовать с размахом, – высокомерно заявил епископ.
Этельстан мог описывать свой визит в Эофервик как угодно, но в городе не обошлось без столкновений, потому что, по правде говоря, это было завоевание – молниеносное вторжение. И при всей злости на Этельстана, мне оставалось лишь восхищаться его успехом. Ода рассказал, как король пересек с войском в две тысячи воинов границу Мерсии, затем стремительно повел армию на север, не потеряв по пути ни единого человека или лошади уставшими или больными. Саксы проскакали по дороге и добрались до Эофервика, когда их присутствие в Нортумбрии еще считалось неподтвержденным слухом. Южные ворота города открыли воины из Уэссекса, просочившиеся в Эофервик под видом купцов, и армия Этельстана наводнила улицы.
– На мосту произошло нечто вроде боя, – рассказал мне Ода, – но милостью Божьей язычники были разбиты, уцелевшие обратились в бегство.
Вел этих беглецов Гутфрит. Этельстан отправил епископа Оду с поручением, чтобы я перекрыл дороги на север и не дал Гутфриту уйти в Шотландию. Вот почему я торчал на склоне горы под палящим солнцем. Мой сын, Финан и я лежали, распростершись за гребнем, и глядели на юг, а епископ Ода присел на корточки позади нас.
– А зачем нам мешать Гутфриту удрать в Шотландию? – с недовольством уточнил я у него.
Ода вздохнул, словно удивляясь моей глупости.
– Затем, что это даст Константину повод вторгнуться в Нортумбрию, – объяснил епископ. – Он попросту провозгласит, что восстанавливает законного короля на троне.
– Константин – христианин, – напомнил я. – Чего ради ему вступаться за монарха-язычника?
Ода снова вздохнул, не сводя глаз с теряющейся в мареве дороги.
– Король Константин собственных дочерей принесет в жертву Ваалу, лишь бы расширить границы своего государства.