Внимание Мордекола было приковано к Машине Смерти, и он оказался не в силах помешать сильному упырю, который схватил здоровую руку Шиндта и потащил того к решетке по подстилке из трупов. Еще три зловеще ухмылявшихся вурдалака просунули руки и вцепились в ловкача, чтобы подтащить его поближе. Долговязый жрец в агонии взвыл, когда бледные морщинистые твари впились ему в спину и, брызгая кровью, вгрызлись до позвоночника.
В ужасе обретя способность действовать, Мордекол подобрал перо-отмычку Шиндта и лихорадочно вонзил в замочную скважину ножных оков. Ему нужно освободиться, спасти принцессу от несчастной участи Шиндта. Он чувствовал, как перо скользит и изгибается, но оно оказалось достаточно упругим, чтобы не сломаться.
Снаружи клети Блазе что было сил сражался со вторым варгейстом. Тилиец прошмыгнул под нескладным телом, чтобы пронзить твари горло кончиком меча, но та сумела вышибить оружие из рук рыцаря размашистым ударом тыльной стороны лапы и изо всех сил впилась в плечо Блазе, ломая зубы о разукрашенную броню.
Мордекол заставил себя сосредоточиться на ножных кандалах, а ступни его хлюпали и скользили в трупной жиже. Совсем рядом с ним Элспет пыталась отогнать от эльфийской принцессы упырей, стремившихся сцапать ту. Она схватила череп и колошматила им по рукам и головам нежити, но их было слишком много.
Одному вурдалаку все-таки удалось зацепиться за тунику эльфийки и сильно потянуть на себя, но его тут же разорвала на кусочки вспышка ослепительно-чистого света, которая на миг лишила Мордекола зрения. Какое-то эльфийское заклятье, наверное, хотя на самом-то деле какая разница? Шанс есть шанс.
Получив кратковременную передышку, юный жрец почувствовал, как щелкнул и открылся замок оков. Он издал победоносный клич, который потонул в визгливых воплях спасавшихся бегством упырей.
Жрец Морра, спотыкаясь, заковылял через клеть, наткнулся на Ольфа и вместе с ним выкатился на траву. Он чувствовал запах застарелого пота жреца Ульрика и его несвежее дыхание. Сверху донесся отчаянный вопль Бурого: прутья костяной клети внезапно вернулись на место, и, чтобы они его не укусили, друиду пришлось шлепнуться вниз, в мельницу окровавленных конечностей.
Когда Мордекол отцепился от Ольфа и встал на четвереньки, зрение начало проясняться. Упыри удрали, напуганные слепящей вспышкой. Неподалеку Фолькмар шатающейся походкой приближался к варгейсту, который поборол Блазе. Подхватив оковы обеими руками, он использовал их наподобие цепного хлыста и с криком гнева и отчаяния ударил раз и еще раз крылатое чудовище по спине.
Монстр яростно бросился на него, когтистая лапа рассекла Фолькмару живот до самой груди. Старика отшвырнуло назад с раной от пупка до грудины. Задыхаясь, Мордекол ринулся на помощь, на ходу отрывая от мантии рукав, и перевязал рану как мог. Изнутри клети благородная бретоннка выкрикнула какую-то фразу, и рана Теогониста на глазах затянулась в мерцании багряного света.
— Благодарю! — выпалил Мордекол.
Заточенная в клети аристократка сделала книксен, на ее губах играла странно-издевательская ухмылка.
Ольф бросился на крылатого дьявола, которого Блазе пытался порубить мечом. Ульриканец, как заправский борец, схватил дергавшуюся тварь за шею.
Мордекол увидел, что ему представился шанс. Сжав в руке зазубренную расщепленную кость, он ринулся вперед и глубоко вонзил импровизированное оружие в сердце монстра. Взвизгнув от боли, враг захлопал крыльями и бросился наутек. Ольфа швырнуло наземь. Чудище зашаталось, отчаянно закричало почти человеческим голосом и рухнуло.
С искаженным гримасой лицом Бурый подхватил упавшую ветвь и кинулся к безликому варгейсту, слепо метавшемуся у клети. И в тот миг, когда друид уже был готов вонзить острие импровизированного кола в спину твари, из клети вдруг высунулась бледная рука и с сухим щелчком перехватила его.
Над поляной раздался утробный хохот, и, слушая его, Мордекол понял: все кончено, они проиграли.
— Моргиана, дорогая, — проговорил Маннфред, подъезжая ближе на своем жеребце — живом мертвеце. В руках он держал большую, обитую человечьей кожей книгу заклинаний, до сих пор покрытую толстым слоем пыли, — отчего бы тебе не присоединиться к ликованию? Ты вполне это заслужила, поддерживая мое последнее предприятие, пусть и не совсем удачно. В старике все еще осталось довольно жизни для моих целей. И — мое почтение за то, что так долго делила кров с этими религиозными глупцами в столь… как бы получше выразиться… — вампир смаковал собственное остроумие, точно хорошее вино, — нечестивом положении.