Как ни странно, Кетраксис послушалась его. Смерч трескучих энергетических разрядов вроде бы начал истончаться и слабеть. Разноцветный блеск немного померк. Потом, к удивлению Ферендира, смерч стал пятиться — сначала медленно и еле заметно, а потом все быстрее. Живая стихия поддавалась несгибаемой воле возникшего перед ней крохотного существа из плоти и крови. Как смущенный ребенок, столкнувшийся с более сильным противником, Кетраксис отступала под уверенным напором Серафа.
— Сработало! — сказал Ферендир и шагнул вперед.
— О Тирион и Теклис, у него получается! — пробормотала Фальцея.
— О да! — пробормотал Таурвалон себе под нос. — Получается…
Магический смерч стихал и отступал все дальше и дальше. Молнии истончились и поредели, а языки пламени стали ниже. Кетраксис оставляла после себя раскуроченную землю, расплавленные камни, клубы дыма и груды пепла, но все-таки пятилась к горе и своей берлоге.
Ферендир сделал еще один шаг вперед и внезапно понял, что означала возможная победа Серафа.
Если наставник усмирит Кетраксис, ему придется остаться здесь в качестве ее нового хранителя.
Значит, даже если Сераф не погибнет, он отсюда не уйдет. Открытие наполнило Ферендира невыносимой тоской. Нет! Только не это! Неужели придется покинуть долину сиротой? Только так, по представлениям аларитов, мог называться послушник, у которого не осталось ни учителей, ни наставников…
«Хватит ныть! — рявкнул внутренний голос. — При чем тут твои чувства и желания? Важна только победа! Надо любой ценой водворить Кетраксис обратно в пещеру и усыпить! Пусть даже для этого придется пожертвовать сотней обожаемых наставников!»
Внезапно Кетраксис разъярилась.
Ферендир не понял, что именно вывело ее из себя, но последствия были мгновенными и ужасными. Огонь и молнии вспыхнули с новой силой и яростью, смерчевой столп раздался вширь. Кетраксис беспорядочно металась по усеянной трупами каменистой земле и изрыгала в небо пламя и разряды энергии. Через мгновение раздался оглушительный треск и рев, ущелье озарили почти непрерывные вспышки. Свет был так ярок, что Ферендир закрыл лицо руками. Сераф неподвижно стоял на коленях перед сверкающим чудовищем и отбрасывал длинную четкую тень, словно вырезанную из обсидиана.
Потом Кетраксис нанесла удар: прямо в коленопреклоненного Серафа из недр беснующегося смерча ударили три сверкающие молнии и мощная струя пламени.
Ферендир увидел, как Сераф воздел руки — не заслоняясь, a угрожая. И тут наставника накрыл огонь и поразили стрелы чистой разрушительной энергии. В одно мгновение Каменный Страж обратился в пепел и разлетелся под порывом ревущего ветра, который подняла вокруг себя Кетраксис.
Ферендир хотел кричать, но будто онемел от горя. Сердце бешено билось. Оставалось только смотреть в ужасе — и не верить своим глазам.
Сквозь панический хаос мыслей в голове вдруг прозвучали недавние слова Серафа:
«По-другому никак! Наставник должен идти первым…»
Глава девятнадцатая
Уничтожив Серафа, Кетраксис взбудоражилась. Как только пепел Каменного Стража развеялся по ветру, огромный смерч распух, вырос и начал непрерывно плеваться во все стороны молниями и пламенем. Ярость стихии плавила камни, калила и крошила валуны, выплескивалась в небо, заставляла серые тучи кружиться вслед за собой. При этом бушевавшие над ущельем ветра, как ни странно, больше не дули в какую-либо сторону света, а словно втягивались в бешеную воронку магического смерча.
Кетраксис явно вознамерилась поглотить весь мир и упиться его страданиями.
Ферендир посмотрел на остальных и сказал:
— Идите!
— Остаться здесь будет самоубийством, парень, — говорил Таурвалон. — Пойдем лучше с нами!
— Никуда я не пойду! — заявил Ферендир. — А если вы попытаетесь меня увести силой, узнаете, на что способен настоящий аларит!
Лишь пару секунд спустя до него дошло, что он выразил твердое намерение отправиться навстречу разбушевавшемуся чудовищу и усмирить его, а если надо, то погибнуть. Удивительно, но Ферендиру было совсем не страшно. Вернее, страх больше не был безотчетным и всепоглощающим, он не подстегивал бурление эмоций, а просто лежал холодной липкой массой где-то на глубине и с терпением стервятника ждал момента слабости, чтобы вновь завладеть разумом Ферендира.