Демоны не умеют радоваться или бояться, демонам недоступны улыбки счастья или слёзы горя и, главное, демонам незнакомо чувство любви. Неважно, насколько сильным и могущественным будет нечистый, человеческие эмоции никогда не расцветут в мёртвой пустоте души. Создания ада существуют, чтобы соблазнять, отравлять, направлять на путь порока, подпитывая низменные человеческие желания. Демоны должны разрушать, ведь именно для этого они появляются в глубинах подземной тьмы, именно для этого они, сотканные из переплетения жара и пустоты, приходят в человеческий мир. И до недавнего времени Жадность был согласен с каждым из утверждений, пока в одно из своих появлений не встретил того, кто перевернул с ног на голову весь его проклятый однообразный мирок. Этот молодой священник пробудил в прожжённой душе демона то, чего там не должно было быть, и это чувство давило, распирало изнутри сильнее любого голода, это чувство не поддавалось контролю, не перекрывалось другими желаниями. В любой ситуации, при любой опасности это чувство теплилось в грудине ровно в том месте, где у обычных людей было сердце. Единственное определение этого чувства, которое приходило на ум нечистому — это любовь.
Любовь. Именно так Жадность назвал это абсолютно непривычное и несвойственное ему состояние. Чистая и искренняя, опасная и разрушающая, первая и невинная, страстная и будоражащая. У неё было столько ответвлений, узлов и хитросплетений эмоционального лабиринта, что даже богатый словарный запас демона, прожившего не одно тысячелетие, не мог охарактеризовать каждую существующую грань. Эта любовь появилась внезапно, стоило впервые заметить чистого, искреннего человека в строгом чёрном одеянии и колораткой у горла, который контрастно выделялся в суетящейся вокруг толпе. Та лучистая и добрая улыбка, предназначенная маленькому мальчику в старом свитере и со старым игрушечным медвежонком в руках, почти месяц приходила во снах.
Только благодаря этой улыбке Жадность узнал, что может видеть сны. Яркие и такие правдоподобные сны, в которых священник тепло и нежно улыбался именно ему, ласково касался именно его щеки, слегка оглаживая скулы, и бесстрашно позволял касаться себя в ответ, не сопротивляясь и покорно разрешая расстегнуть мелкие пуговицы на своей чёрной рубашке. Сны, в которых он принимал Жадность в любом образе: в самом опасном и угрожающем виде нечёткого сгустка смольного дыма; в адаптированном под человеческое восприятие багряном облике рогатого демона с опасными когтями; в подтянутом человеческом теле, которое казалось нечистому таким слабым по сравнению с истинным обликом. Во снах настоятель принимал его любым, отдавался ему, впитывая в себя нечеловеческую любовь, взамен насыщая своими чистыми чувствами. Именно из-за этих снов сын ада ночь за ночью приходил к порогу старой церкви, любовался хрупким человеком, которого возжелал с неконтролируемой силой, и представлял, как однажды наберётся смелости, чтобы явиться перед ним.
Да, любовь принесла с собой не только сладкие сны, но и подчиняющий, просачивающийся в каждую клетку тела страх, который ранее был неведом одному из сильнейших демонов. И не только неизведанный страх стал постоянным спутником, но и лёгкая радость от очередной улыбки, расцветавшей на этих мягких губах; хмурое горе от вида тоски и едва сдерживаемых слёз, когда высокий мужчина в очередной раз посещал захоронение покойных родителей. Жадность узнал, что его возлюбленный Коннор рос только с отцом, его мать умерла при родах, так и не узнав, какое прекрасное и доброе создание подарила человеческому миру. Именно отец выкупил эту загнивающую церковь, отремонтировал старую постройку и перед смертью вверил её в руки своего сына. Хоть с момента кончины седовласого мужчины прошло более тринадцати лет, рана на невинной душе пастора не затянулась даже наполовину. Каждый раз, стоило Коннору посетить могилу отца, эта рана вскрывалась вновь, источая из себя отвратительные желтушные капли гноя, которые омерзительными пятнами смотрелись на кристальной белизне сильной души.
А ведь всё могло быть иначе. Эта рана могла затянуться, зарубцеваться, перестать так сильно беспокоить священника, достаточно было найти себе того, о ком он стал бы заботиться. Любовь к другому человеку могла помочь забыть об этой боли внутри. Или любовь не к человеку. Жадность искренне желал стать тем, кто залечит эту несмертельную, но опасную рану, на которую могли слететься его менее сильные, но более голодные собратья. Только холодная и рассудительная часть демонического разума понимала, насколько безнадёжны эти желания и надежды. Такой светлый человек, несущий своей пастве слово Господа, следующий этому слову и ведущий за ним, ни за что не согласился бы отдать себя в отвратительные, дочерна обожжённые пламенем ада лапы демона. Поэтому сын бездны продолжал издалека наблюдать за священником, окунувшим его в мир чувств, и не предпринимал попыток выйти на контакт.
До сегодняшней, жуткой для пастора и переломной для демона ночи так было всегда. Грех не знал, какая сила сподвигла его сорваться и явить свой истинный облик перед испуганным человеком именно сегодня. И пусть эти влажные карие глаза лишь мгновенье видели перед собой неясный сгусток темноты с двумя яркими огнями на месте глаз, даже такой мелочи хватило, чтобы до ужаса напугать Коннора. Жадность корил себя за такую слабость и несдержанность, из-за которой душа желанного человека билась в страхе от потустороннего присутствия, словно маленькая птичка в запертой клетке. Он не хотел испугать, он хотел лишь раз увидеть его поближе, но не рассчитал силу, когда вломился в Божий дом. А теперь не было смысла продолжать скрываться, потому что Коннор распознал в нём того, кто никогда не должен был появляться в этом священном месте.
Священник догадался, что за сущность посетила его скромную обитель, сейчас оставалось только открыться окончательно. Но Жадность не мог рисковать, не хотел ещё сильнее ввергнуть в пучину ужаса неподготовленное человеческое сознание. Люди слабые, хрупкие, они отвергают то, что не могут понять, а демон хотел быть понятым, хотел, чтобы настоятель услышал его голос, поверил ему, поверил в его признание. Сын ада знал, что будет тяжело завоевать доверие возлюбленного, понимал, что придётся проделать долгий и выматывающий путь, чтобы быть принятым и услышанным. Ведь возможно, человек никогда не подпустит его к себе, отвергнет страшную сущность, которая должна поглощать чужие души, а не желать защищать их. Жадность не был готов сдаться, не сейчас, когда он смог коснуться мягкого бархата молочной кожи, ощутить её тепло на своих обуглившихся пальцах. Пусть это касание было противно Коннору, но демон надеялся, что придёт тот день, когда хрупкий человек будет дрожать в его руках от удовольствия, а не от омерзения. Надеялся и обещал себе сделать всё возможное, чтобы достигнуть этой цели.
Комментарий к – 1 –
Итак, положено начало новой истории :)
Главы будут выходить раз в неделю по пятницам, по времени после ~12-13 часов по МСК (хотя по часам могут быть сдвиги). Т.к. у меня есть небольшой запас глав, буду стараться выдерживать стабильность на протяжении всего фика.
Как и всегда, буду очень рада вашим отзывам😉
========== – 2 – ==========
Утро встретило чистым голубым небом без единого облака и яркими солнечными лучами, пробивавшимися сквозь небольшое окно, не прикрытое шторами. Коннор всегда любил просыпаться с первыми лучами восходящего солнца и в своё время обрадовался, узнав, что окно его скромной спальни выходит на восток.