– В тех диких местах на каждом шагу встречаются совершенно невероятные вещи!– вещал он, патетически оскалившись. – К примеру, местные монахи умеют по желанию подниматься в воздух или же внезапно исчезать посреди разговора. Последнему я сам был свидетелем. Чудеса – да и только! Причём, чудом сие кажется только европейцам, а местным жителям представляется совершенно обычным делом.
– Азия, конфликт цивилизаций, – меланхолично подтвердил Крыжановский. – Думается, тибетца повергло бы в изумление какое-нибудь из наших технических достижений. Не знаешь, братец, им радио ведомо?
– Не стану перечить, Серж! Насчёт радио, правда, не имею понятия, но граммофона аборигены напугались точно! – хохотнул Щербатский. – Однако же, смею уверить, кое-что общее у наших цивилизаций всё же имеется: не забывайте, Россия – отчасти Азия…
– Не отчасти, а, так сказать, по большей части, господа! – вставил Щегловитов.
– Я говорю о повсеместной русской вере в разного рода пророчества, –продолжил Фёдор Ипполитович. – Распутин, Бадмаев, наша дорогая Вера Ивановна – этот ряд можно продолжать до бесконечности. Тибет – то же самое, там при дворе далай-ламы существует специальная должность – государственный оракул. Ежели он что насоветует, вся страна должна тому совету следовать неукоснительно. Предскажет засуху или войну – сказанное обязательно сбудется. А есть и такие пророчества, которые веками ждут своего часа… Видел я этого оракула и даже говорил с ним. На голове – здоровенная шапка в форме ананаса, сам трясётся, жилы на шее вздулись… Спрашиваю: откуда берёшь откровение? А он мне: «Я приглашаю божество вселиться в меня и теряю сознание, а после ничего не помню…» Совсем как Вера, не правда ли?
– А я скажу – нет пророка в своём отечестве! – глубокомысленно изрёк Щегловитов и, широко распахнув рот, совершенно по-мужицки замахнул чарку. Закусив, продолжил: – Немногие нынче верят предсказаниям, страна погружается в пучину атеизма. Эпоха уходит, на смену вере в чудо приходят телефоны, автомобили и аэростаты…
– Вот, уж, не скажите! – возразил Фёдор Ипполитович. – Неужели вы не замечаете повсеместного увлечения мистикой? Да ею просто больны все вокруг, от Государя-Императора до институтки!
В ответ Ванька-Каин собрался разразиться длинной высокопарной речью, но ему не дали – вошёл Семёнов и сообщил:
– Господа! В перерыве между танцевальными отделениями вниманию желающих предлагается выступление артистов Мариинского театра.
– Смотрите-ка, чудеса встречаются даже в наше ужасное время! Балет – вот настоящее русское чудо! – торжествующе оскаблился Ванька-Каин. – О други, оставим же тоскливые разговоры поэтам – служителям Каллиопы, и поспешим предаться пленительным ласкам Терпсихоры[67]!
С этими словами он подхватил под локти обоих собеседников и принудил вернуться в главную залу.
Крыжановский про себя отметил несомненную опытность распорядителя бала, который сумел устроить так, что, в то время как гости старшего поколения, привлечённые предстоящим балетом, входили через одну дверь, натанцевавшаяся и ищущая напитков молодёжь покидала помещение через другую.
– Вот это я назвал бы справедливым разрешением конфликта отцов и детей, – шепнул он подошедшей супруге, а та, взяв мужа под руку, улыбнулась, соглашаясь.
Гости освободили центр залы и туда, под аккомпанемент оркестра, выбежал загримированный человек в шутовском одеянии: широких шароварах, пёстром кургузом жакете и остроконечном колпаке. В руках он держал обруч.
– Сцена из балета «Щелкунчик» Петра Чайковского – «Танец буффона»[68]! Исполняет Александр Ширяев! – с надрывом выкрикнул распорядитель Семёнов.
Раздались громкие аплодисменты, музыка заиграла громче, танцор высоко подпрыгнул и стал выписывать немыслимые пируэты. При этом, казалось, обруч каким-то чудом помогает ему взлетать и парить в воздухе.
– Господа, я нахожу, что этот Ширяев – презабавный человечек, – объявил Фёдор Щербатский, рассматривая артиста сквозь содержимое принесённого с собой бокала. – Ему ведь немало лет от роду, а поди ж ты, как выплясывает.
– Энтузиаст! – подтвердил Щегловитов. – Наследник самого Мариуса Петипа. Смотри, как порхает – это тебе не Тибет! Но, поговаривают, в последнее время Ширяев почти отошёл от серьёзной хореографии и увлекся какой-то странной антрепризой…