Эти размышления, сильно его напугав, были прерваны ее словами:
— Мне хотелось бы наконец иметь ребенка.
Тотчас вспомнив о письме, он хотел спросить: «От кого?», но сказал лишь:
— Чего вдруг? Ты ведь никогда этого не хотела. Ты всегда говорила, что у дочери не будет приданого, а сын в лучшем случае станет поверителем стандартов, как я.
— Я так люблю тебя! — опустив глаза, сказала она.
Он встал, поцеловал ее и снова отправился на работу.
Идти было далеко, и Айбеншюц вдруг вспомнил дорогой, что это кольцо с искусственным сапфиром однажды он уже видел на руке писаря Йозефа Новака.
Ему, поверителю стандартов, коварство и хитрость были отвратительны, однако сейчас он решил действовать именно так, коварно и хитро.
Писарь, как всегда, когда входил поверитель стандартов, встал.
— Добрый день, дорогой Новак! Есть какие-нибудь новости? — с непривычным для себя дружелюбием спросил Айбеншюц.
— Нет, ничего нового! — подобострастно поклонившись и продолжая стоять, пока не сел Айбеншюц, ответил Новак.
Айбеншюц бегло просмотрел бумаги и, взглянув на руки Новака, сказал:
— Господин Новак, а куда подевалось ваше кольцо с сапфиром? Это было очень красивое кольцо!
— К сожалению, я вынужден был его заложить, — нисколько не смутившись, ответил Новак.
— Что, финансовые трудности?
Тут, впервые потеряв осторожность, светловолосый заносчивый писарь сказал:
— Нет, из-за женщины!
— Да-да, у меня тоже такое бывало.
Никогда прежде не видел Новак своего начальника таким добродушным и был уверен, что его ни в чем не уличили.
На этот раз он ошибся. Ибо с присущей поверителю мер и весов обстоятельностью Айбеншюц решил в этом деле досконально разобраться. Сердце его при этом было безучастным. У него было всего лишь мимолетное, поверхностное представление о том, что его чести нанесен урон, но и оно корнями уходило во времена военной службы и в воспоминания о понятиях чести, привитых ему господами офицерами. Его, такого порядочного человека, прежде всего подстегивало желание узнать правду; установить и подвергнуть проверке меру и вес данного происшествия.
Вот почему домой он шел медленно, с поникшей головой. И если по пути ему встречались приветствовавшие его люди, то из боязни, что они могут с ним заговорить и тем самым помешать, он делал вид, что их не видит.
Почти перед самым домом у него был уже готов определенный, разработанный план действий. И, будучи верным себе, Айбеншюц постановил точно следовать этому плану.
9
Спустя неделю Айбеншюц обратил внимание, что жена больше не носит кольцо с фальшивым сапфиром, но ничего ей не сказал. Довольно долго ни с ней, ни с Новаком он об этом не заговаривал, но потом неожиданно его спросил:
— Вы уже кольцо выкупили?
— Да, — притворно изображая радость, ответил тот.
— Не стесняйтесь, я охотно мог бы занять вам денег, — сказал Айбеншюц.
— Откровенно говоря… — пробормотал писарь, изображая смущение, как минуту до этого — радость.
— С большим удовольствием, — перебил его поверитель стандартов и небрежно, словно карандаш или сигарету, протянул молодому человеку монету в пять крон. А затем сказал по-приятельски: — Господин Новак, между нами мужчинами, скажите, где же в таком маленьком городке вы встречаетесь с вашей дамой? Это же может стать достоянием чужих глаз.
Вдохновленный таким дружелюбием своего начальника, Новак встал со стула. Перед ним сидел мало чем отличающийся от школьника Айбеншюц. Стояла поздняя осень, приближался вечер, под зелеными абажурами слабо горели две казенные керосиновые лампы.
— Видите ли, господин Айбеншюц, — начал писарь, — весной и летом — это очень просто, можно встречаться около леса. Ах, если бы я вам рассказал, с какими женщинами я там встречался! Но вы же знаете, ни в чем так необходимо молчание, как в любовных интригах. Осенью и зимой ввиду служебных причин все становится сложнее. Во всей округе прибежищем для влюбленных может служить лишь один приграничный трактир неистового Лейбуша. Вы, господин Айбеншюц, знаете, что он очень опасный человек и что я часто выступаю там вашим представителем. Прежде всего я — официальное лицо!