Интересно, какая Немезида покарает эту Гибриду?[10]
II
Мои размышления прервал новый звонок. Решив, что Констанс что-нибудь у меня забыла, я быстро оглядел комнату. Она имела обыкновение терять всякие золотые безделушки, но сейчас я не нашел ничего, даже пуховки. Неужели они вернулись, чтобы превратить мою квартиру в поле боя, разыграть передо мной еще одну сцену из «Идиота»? Притворяться, что меня нет дома, когда во всех окнах свет, не имело смысла. С величайшей неохотой я открыл дверь и увидел Мортона.
– Хелло! Как поживаете? – спросил он. – Заняты? Если да, я уйду.
– Нет. Заходите. Я очень рад вас видеть.
Мортон намного старше и гораздо терпимее к людям, чем я, – видимо, он умнее или, во всяком случае, опытнее меня. Так или иначе, но он достиг того возраста или состояния, в котором дух всегда безмятежен. Его ничто уже не волнует и не раздражает, как меня, – вероятно, потому, что он давно отказался от всякой надежды что-либо изменить. Наливая ему вина, я нечаянно разбил стакан и выругался с излишней горячностью. Он сочувственно посмотрел на меня сквозь очки.
– Что-нибудь неладно?
– У меня-то все в порядке. Но полчаса назад здесь была Констанс и…
– А-а!
– Я уж решил было, что она бросила Бориса. Но тут он сам заявился сюда – очевидно, так они условились – и увел ее… А тут еще Рене покончил с собой.
– Жаль. У меня были кое-какие виды на этого юношу. Я с удивлением взглянул на Мортона.
– На этого подонка? Я всегда считал его жалким ничтожеством. Ведь я сам видел, как он клянчил у Констанс деньги.
– Он был очень беден, а она, вероятно, казалась ему сказочно богатой. И очень расточительной. Того, что она просаживала за вечер, ему хватило бы на полмесяца. Но ради нее он ничего бы не пожалел. Он был молод, и чувству его нельзя отказать в искренности. Что, Констанс сильно расстроена?
– Не знаю, – сказал я, не скрывая раздражения. – Мне кажется, она разыгрывает какую-то роль, и это заставляет меня сомневаться в ее искренности. Сознаюсь, я не понимаю Констанс. Хотел бы я ее понять! Меня не интересует скандальная хроника ее жизни: пусть другие занимаются сплетнями. Мне кажется, порок – самое скучное, что только есть на свете. Он одинаково свойствен людям всех эпох, и неизбежная награда за него – содомское яблоко[11] и отвращение. Вполне естественно, но едва ди разумно было бы крикнуть: «Фу, срам какой! И не говори об этом!»[12] Но мне гораздо интереснее понять, как сна дошла до такой жизни. Вот вы, например, чем это объясните?
Мортон вынул из круглого ящика для сигар, стоявшего на столе, длинную «панателлу» и не спеша закурил.
– А случай любопытный, правда? – заметил он. – К таким неустойчивым и противоречивым натурам не подойдешь с обычной меркой. Да и вообще, разве можно по-настоящему «объяснить» чей-нибудь характер? Можно описать его, как это делает биолог. Но не более того, иначе наша оценка будет основана на предвзятом представлении о том, каким должен быть человек. Фрейдист даст вам одно толкование, набожный католик – другое, светский жуир – третье. Вам не придется долго думать над тем, что скажет каждый из них: объяснения их будут безнадежно противоречивы. На них нельзя положиться. Ну, а сами вы что об этом думаете?
Я коротко пересказал ему все то, что пришло мне в голову после ухода Констанс. Он слушал внимательно, изредка улыбаясь и покачивая головой.
– Кое в чем вы разобрались, – заметил он, когда я кончил. – Но далеко не во всем. Вы поняли, что у нее сложный и противоречивый характер, который всех нас заставляет недоумевать. Но вы выносите ей приговор. В своем воображении вы создали смутный образ идеальной Констанс, и вас злит, что на самом деле она не такая, какой, по-вашему, ей следовало бы быть. В вас сосредоточилась вся беспощадность разочарованного идеалиста, Боб.
10
Гибрида – в греческой мифологии олицетворение высокомерия и гордости, противопоставляемых воле богов. Немезида – богиня мщения.
11
В произведениях древних авторов упоминаются красивые яблоки, которые росли около Содома. При первом же прикосновении к ним они превращались в дым и пепел.