— Будь счастлива, — сказал Норман. — Кстати, есть новость, которая заинтересует тебя. Я решил усыновить маленького мальчика.
— Усыновить? — с удивлением сказала Скай, — но почему?
Норман рассказал ей о Билли, и хотя она говорила очень мало, он понял по ее вопросам и по удивлению в голосе, что ей кажется странным такой поступок через неделю после свадьбы.
Она повесила трубку, и Норман некоторое время лежал неподвижно.
Он не столько думал о счастье Скай и о ее хороших новостях, сколько о своей жизни и о ребенке, о котором он решил заботиться. Норман часто думал о том, чтобы иметь ребенка. Последние несколько лет он хотел этого больше всего на свете, даже больше, чем успеха в бизнесе. Его женитьба на Эвелин была горьким разочарованием. Он женился на ней, потому что любил ее ради нее самой и не думал, какая у них может быть семья, и лишь позднее, поняв и полюбив Скай, он захотел иметь сына. При всем восхищении Карлоттой в глубине его души жило убеждение, что при ее юности и красоте она могла бы стать превосходной матерью его ребенку. Удар, который она нанесла ему в брачную ночь, был гораздо сильнее, чем он признавался себе.
Она разрушила не только все то, по чему он тосковал эти последние месяцы после встречи с ней, но и замок его грез, который он построил за долгие годы одиночества и самоуглубления.
С тех пор, как умерла мать, у Нормана не было дома. Присутствие Алисы не могло заменить семью — жизнь с матерью или женой. Он надеялся найти в Карлотте мягкость матери. От женщины, которую он любил и которая любила его, Норман ждал нежности так же, как и страсти, материнского понимания и интуиции любовницы. Норман был робок в том, что касалось его личной жизни. Его брак с Эвелин привел к тому, что в обращении с женщинами он был неуверен и боязлив. Теперь он видел в поведении Карлотты желание соблазнить, покорить его и развлекаться, причиняя ему боль. Он поклялся себе, что любовь для него исчезла навсегда. Дважды любовь обманывала его, и он никогда не даст ей больше испортить его жизнь, ввергнуть его в несчастье. Его гордость, о которой он раньше и не предполагал, подсказывала ему, что никто не должен догадываться о том, что его вторая женитьба неудачна. Он будет улыбаться над тем, что было для него трагедией. Он не даст никому понять, что произошло. Он и Карлотта будут жить вместе, как супружеская пара.
«Она вышла за меня из-за денег, — с бешенством говорил он себе. — Она получит их. Я дам ей все, что она захочет». Он строил планы, злые планы обиженного человека, которому причинили боль и который, в свою очередь, хочет причинить ее другому. Он написал Картье письмо, где просил его приготовить для него браслеты с бриллиантами к его следующему приезду в Лондон.
Он заказал для Карлотты машину, самую дорогую, самую роскошную, какую только мог достать.
Ему доставляло бешеное удовольствие делать это и думать, как много он мог бы дать жене. Он положил в банк значительную сумму денег на ее карманные расходы. Это было то, чего она хотела и из-за чего вышла за него замуж. Очень хорошо, она должна увидеть: по крайней мере он сдержит свое обещание в этой сделке.
Он строил планы и о будущем Билли, но с добротой и предусмотрительностью.
«Может быть, когда-нибудь я передам ему фабрику. Должен же я кому-нибудь оставить ее и, Бог знает, кому». Норман был идеалист. Много лет тому назад он мечтал, что Скай вырастет и выйдет замуж за человека, который будет его наследником, когда он умрет или уйдет в отставку. Эти мечты и многие другие рассеялись. Но теперь он мог думать о Билли. Он четко знал, что будет делать. Он всегда находил прямой путь в действиях, что облегчало для него самые сложные проблемы. Он не видел трудностей впереди. Перед ним расстилалась прямая дорога, нужно только не сворачивать с нее.
Он попытался выбросить из головы все сожаления, воспоминая о тех нежных, интимных мечтах, которые пришли к нему вместе с любовью к Карлотте. «Я был глупцом, когда вообразил, что такое счастье может быть моим». Теперь он видел себя непреклонным, решительным и сильным, а не мягким и нежным, окруженным любовью женщины и привязанностью своих детей. Он должен отречься от этого и посвятить себя будущему процветанию фабрики, работать для благосостояния людей, служивших ему.
Он радовался, что мечты Скай осуществились. Он решил тотчас же написать ей и в подарок передать ей те деньги, от которых она раньше отказалась. Их должно быть достаточно, чтобы в новой жизни бедность не угнетала ее. Но она уходила от него. Нормана захлестнула тоска одиночества. Он опять пришел к мысли, что только фабрика верна ему, что это большое, скучное, безликое здание — его единственная опора.