— Мы тебя от «Республики» в Совет избрали. Ожидается выступление Максимова! Павел уважал адмирала и был весьма доволен, что именно он избран командующим.
Заседание Совета вначале проходило довольно спокойно. Но при обсуждении резолюции по текущему моменту делегаты резко разделились на две непримиримые группы — офицеров и матросов. «Оскалили клыки, с ними борьба предстоит упорная и длительная», — сделал вывод Дыбенко и не ошибся…
Офицеры организованно, настойчиво выступали за ограничение прав матросских комитетов, против выборности и смещения начальников и вообще против демократизации порядков на флоте. Их поддерживало морское министерство, в составе которого никаких изменений не произошло — там жили и правили по старым царским законам.
Дивились матросы:
— Правительство новое, а дела идут как при царе.
«Выходит, революция мало что изменила, — думал Дыбенко. — Война продолжается, народ бедствует, разруха в стране углубляется, у власти стоят помещики и капиталисты. Заседания Гельсингфорсского Совета превратились в пустую говорильню. Решающее слово там имеют меньшевики и эсеры. Их в Совете большинство».
Перед флотскими большевиками жизнь ежедневно выдвигала вопросы один сложнее другого, ответить на которые не хватало ни знаний, ни опыта. Большую помощь оказали товарищи, возвратившиеся из тюрем. На «Республику» прибыли Ховрин и Марусев.
— Надо издавать свою газету!
Дыбенко, Светличный, Ховрин, Марусев, Штарев писали заметки, воззвания. На транспорте «Ща» имелся ротатор, на нем их размножали, потом разносили по кораблям. Светличного отправили в Петроградский комитет партии большевиков.
— Проси, чтобы прислали опытных агитаторов, а главное — пишущих, — наставлял своего друга Павел…
Вернулся Григорий быстро, доложил:
— Подмога будет!
И вот первая ласточка. На «Ща» появился красивый голубоглазый молодой человек, волосы расчесаны на пробор. Представился: Борис Жемчужин. Большевик, бывший студент Технологического института, недавно вышел из «Крестов». В Гельсингфорс приехал из Кронштадта, где помог выпустить матросскую газету «Голос правды».
Вскоре прибыл Леонид Старк, революционер, журналист, хотя молодой, но уже сидел в царских тюрьмах. Под стать ему Иван Егоров (К. Орлов), А. Ф. Ильин-Женевский, С. Г. Пелихов…
30 марта на кораблях главной базы уже читали свою матросскую газету «Волна». «Поднялась волна революции, — так начиналась редакционная статья. — Смело ринулась она на темную, мрачную скалу, одним ударом обрушила она ее подмытые, расшатанные устои… Не упадет, не успокоится волна, но будет расти, вбирая в себя новые силы, пока не довершит свое дело, дело правды…»
Председатель Центробалта
Большевики-балтийцы активно разоблачали соглашательскую политику меньшевиков и эсеров. Дыбенко вместе со своими единомышленниками настаивал на создании большевистской организации Главной морской базы.
— Без нее нас съедят с потрохами, — говорил он.
25 марта Павел пригласил на «Ща» представителей матросских партийных комитетов с «Республики», «Петропавловска» и «Двины». На этом совещании было решено создать Свеаборгский комитет РСДРП(б). Избрали руководящую группу: Дыбенко, Марусев, Ховрин, Мальков. А в начале апреля состоялась городская конференция, которая избрала Гельсингфорсский комитет РСДРП(б). ЦК партии большевиков утвердил новую организацию. Газета «Волна» стала ее органом…
В те же дни команды линкора «Гражданин» и крейсера «Адмирал Макаров» выступили с обращением к кронштадтцам, ревельцам, свеаборгцам создать общий Совет депутатов Балтийского флота, «в котором были бы представители от всех судов и дивизионных комитетов». Гельсингфорсские большевики поддержали обращение. Отозвались положительно матросская секция Гельсингфорсского Совета, подавляющее большинство судовых комитетов. Не мешкая, на местах избрали делегатов. А 28 апреля на невзрачном маленьком суденышке «Виола» открылось первое заседание. Этот день и стал днем рождения Центрального Комитета Балтийского флота — Центровал та.
29 апреля делегаты приняли устав. Центробалт признавался высшей инстанцией для всех флотских комитетов, без его одобрения ни один приказ, касающийся внутренней и административной жизни флота, не имел силы.