Власти, естественно, обиделись и выпустили на улицы усиленные патрули Народной милиции, взяв под охрану табачный склад «Томасян», где расположился комитет. В ответ на это 3 мая бастующие взяли склад штурмом, прогнали милицию и забаррикадировались, а милиция, в свою очередь, наглухо блокировала склад. И зря, ибо только подогрело.
Наутро по всему городу покатились «бабьи бунты», часть мужчин пошла к эпицентру событий, часть заняла еще несколько складов и заявила о полной поддержке требований и действий комитета. Стрельба в воздух никого не пугала, милиция медленно откатывалась, и в конце концов Станьо Вутев призвал многотысячную толпу идти в центр, к офису ДТМ.
А там уже ждали. Приехало очень много столичного начальства, включая тов. Югова, министра промышленности. Считалось, что его в Пловдиве уважают, и правильно считалось: он сам когда-то был местным табачником, его помнили как хорошего парня, возглавлявшего забастовки при царе, — однако тов. Югов со времен буйной молодости очень изменился, и его выступление, встреченное вначале овацией, завершилось свистом и камнями, один из которых попал.
Далее уже почти не слушали — даже считавшихся популярными деятелей. Очень большая толпа, видя, что ее пытаются баюкать, разогревалась; вместо жестких, но лояльных требований, касающихся качества жизни, начали проклинать «обманщиков-коммунистов» и кричать, что при «народном царе» было лучше. В ответ на такую крамолу милиция стала стрелять в воздух. Но люди не испугались, наоборот, начали наступать. Что делать, никто не знал, и тогда некто Иван Прымов, секретарь горкома, приказал: «Огонь!».
Права такого он, конечно, не имел, но такое право было у министра внутренних дел Георгия Цанкова, который тоже присутствовал, и поскольку тов. Цанков сделал вид, что ничего не видит, милиция, решив, что всё правильно, дала залп по первым рядам. Народ побежал. В основном по домам, но кое-кто — за двустволками. Несколько часов на улицах шла стрельба, завязывались драки, арестованных в участки свозили пачками, но примерно в 16.00 всё успокоилось.
По итогам особой крови не было. Три легкораненых милиционера (дробью только один), девять мертвых бузотеров, включая нескольких «комитетчиков» (Джавезова, Вутева и некую Керу Валеву, то ли забитую, то ли задушенную после ареста). Раненые считались десятками. «Закрыли» сотен пять, включая всех комитетчиков (двоим, правда, удалось уйти за кордон), членов их семей и засветившихся крикунов. Заодно притянули — как «подстрекателей» — пару стареньких, давно отошедших от дел демократов и дали им по 15 лет, разъяснив населению, что оно вообще-то всем довольно, но «буржуазные элементы» науськали.
Правда, по факту расстрела пришлось все-таки возбудить дело: Станьо Вутев числился в списках безупречных борцов с монархо-фашизмом, не попал под чистки, а таких людей убивать безнаказанно запрещалось. Однако дело закрыли, определив, что стрелявшие «действовали в соответствии с законом», со ссылкой на закон, позволявший открывать огонь по нарушителям границы, хотя близ Пловдива никаких границ нет и в помине.
Решительность мэра — на фоне паники столичных — впечатлила тов. Червенкова. Тов. Югову и тов. Цанкову это позже припомнили, зато тов. Прымов взлетел резко. Был идеально лоялен. Имея кличку «Экзекутор» (то есть палач), под суд после «демократизации» не попал, умер дома, при нотариусе и враче. Почему так, Бог весть, но его невестка Меглена Кунева нынче вице-премьер при Бойко Борисове, министр культуры (а была и еврокомиссаром). Младший сын — тоже шишка, а племянник — мэр родного села Экзекутора, крутой демократ — гордится тем, что сумел «разбить красную крепость».
Но всё это потом. А пока что, постреляв и посажав, власти всё же увольнения «заморозили», нормы оставили прежними и зарплату чуток повысили. Горян они в общем не опасались, а вот разжигать недовольство пролетариата, который, не приведи Бог, мог стакнуться и с «лешими», будучи марксистами, опасались изрядно. И правильно опасались. Ибо кто знает, как могло бы всё повернуться, взорвись Пловдив на месяц позже или успей Штако появиться месяцем раньше...