- Ничего, мне в долгу оставаться не придется. И главное - ее легко порадовать. Цацки любит, сил нет. Ты-то не забудешь прийти?
Семен Аркадьевич вытаращил глаза, удивляясь такому вопросу:
- Я похож на сумасшедшего? Где я еще так поем, и где с такой девушкой пообщаюсь?
Ирочка тяжело вздохнула. Старая дева, радостей в жизни - в театр сходить, да книжки почитать. Насколько Сергей понимал, круг знакомств за пределами конторы крайне ограничен. Сергей переглянулся с дядей, спросил Ирочку:
- А ты тоже хочешь к нам?
- Ну, мой статус не позволяет…, - затянула секретарша. Хотя какая она секретарша - вся контора на ней держится.
Сергей набрал Насту:
- Лиса, не возражаешь, если Ирина Анатольевна к нам пятого придет?
Наста, понятное дело, не возражала.
- Дядя, тебе инструктаж проводить, - сказал Сергей и умчался домой.
Общий день рождения прошел шумно, весело, с танцами и кучей вкусной еды. Даже Ирочка, первые полчаса смотревшая на лису, несмотря на превентивные дядины объяснения, с легким испугом, разошлась и танцевала канкан вместе Настой и Лешей.
***
Февраль подходил к концу. Наста опять стала какой-то дерганной, даже немного испуганной. На вопрос, что с ней, долго не отвечала. И только в начале марта, после долгих уговоров и ласк, согласилась на разговор:
- Сер, мне очень страшно. Еще чуть-чуть и начнется моя Первая Весна. Я не выдержу, Сер.
- Может мне куда-нибудь съехать, пока все у тебя не кончится?
- Я ж с ума сойду, одна и в таком состоянии.
- И что делать?
- Есть способ. Нужно голодать и очень уставать. Тогда все пройдет не так заметно.
- Ты намекаешь, что мы с тобой должны поехать в тот охотничий домик?
Наста кивнула:
- Но у тебя же работа.
- Ничего, у меня в конце апреля адвокатский экзамен. Скажу дяде, что там буду готовиться. Так что уставать и голодать вполне можно в лесу.
Наста обняла Сергея за шею:
- Сер, ты чудо.
Сергей легко договорился с дядей. А буквально на следующую ночь, проснувшись, застал Насту, сидящую на подоконнике. Подняв мордочку к небу и свесив хвост, она тихо поварчивала — это такие у нее были песни.
- Ты что там делаешь? Спать иди.
- Знаешь, Сер, что-то дом вдруг вспомнился, - она обняла Сергея за шею, как-то глупо улыбаясь, прижалась к нему. - Знаешь, как мы, лисы, мед любим. Помню, как-то с мамой за медом бегали к старику-варгу Дварру. У него огромная пасека к северу от Большой Деревни, рядом с нашей границей. Всех варгов снабжает, ну и лисы к нему иногда бегают. Мама за мед копченой олениной расплачивается, а я к ульям подбираюсь ближе, посмотреть - совсем глупая была, лет семь.
Наста рассказывала, а сама легонько водила когтем по коже Сергея, слегка царапая его.
- Ну и пчела меня укусила. Прямо в нос. Больно, сил нет. Кончик носа раздулся. Я реву, мама не знает, что делать, то ли смеяться, то ли со мной плакать - укусы не заговариваются, надо ждать, пока само пройдет. А Дварр подошел, чем-то помазал - боль сразу прошла, и говорит, чтобы успокоить меня, мол это тебя пчелка поцеловала, теперь пчеловодом будешь. Только учиться надо. Я обрадовалась, в ладошки захлопала. Ну а потом стала бегать к нему учиться и как ухаживать, и как лечить, и как мед брать. Все лето и осень бегала. А это часа три в одну сторону и три обратно. А когда по весне пчелы роиться начали, Дварр мне улей подарил. Просто так. Ничего с мамы не взял. С тех пор у меня пчелы живут. Представляешь, ни у одной лисы нет, а у меня есть. До середины зимы меда хватает, если помногу не лопать.
Наста прижималась еще сильнее, гладила его тело лапкой, чуть касалась языком уха. Вдруг взвизгнула и оттолкнула Сергея:
- Сер, у меня ж началось!
Выехали тут же. Наста теперь ехала на заднем сидении. Всю дорогу молчала. Приехали, заселились. Наста тут же убежала в лес, сказав, чтоб еду себе готовил сам. Не было ее дня два. Вернулась в каких-то ветках, сухих листочках, даже репей где-то поймала.
- Вроде отпустило пока. Но ночевать все равно на улице буду. Дверь изнутри закрой.
Наутро пришла на кухню. Сергей налил ей брусничный взвар. Она схватила чашку двумя лапами - как-то по-детски, стала жадно пить. Хватала кусочки сыра.
- Сер, пошли сегодня вместе. Тоскливо одной.
- А ты не боишься?
- Вроде научилась себя в лапах держать.
Сергей нацепил пояс с подаренным Настой ножом, надел снегоступы - снега было еще больше, только коркой покрылся.
Бродили уже третьи сутки. Есть хотелось до жути - только раз Наста поймала белку. Ее честно поделили пополам. Больше ничего не попадалось. Наста бурчала себе под нос, ругала людей, так испортивших лес. Настроение ее скакало от самого раздраженного до умеренно раздраженного. Даже шерсть перестала блестеть, свалялась. И Наста выглядела какой-то драной. Трогать себя, чтобы распутать колтуны, запрещала. Наконец решили возвращаться.