— Я так рад, что вы вдвоем доверились мне, — я просочился своим гибким кошачьим тельцем между ними. Бледно-голубые глаза Чайки изумленно смотрели на меня.
— Так это ты говорящий кот?..
— А ты тут кого-то ещё видишь? — я усмехнулся и направился к капищу, спрятанному в тени ночи. — Для начала разведите костёр поближе к кумиру. Потом повторите за мной слова и киньте в костёр подношение. А дальше, Сорока, строго действуешь моим указаниям. Всё поняли?
Ребята вместе кивнули и приступили к делу. Для начала они сложили круг из камней, чтобы запереть пламя и не дать ему разрастись в пожар, а потом сложили в его центр поленья и подожгли искрой огнива. Стоя вокруг костра, дети повторяли языческую песнь следом за мной. Языки пламени, словно вслушиваясь в призывную речь, взвивались всё выше и танцевали под ритм наших слов. Кумир Громóзды заливался оранжевым светом. Глаза Властелина смотрели на ритуал у его ног, но это были лишь глаза бездушной фигуры, вырезанной из древа. Прозвучал свист ветра, следом – надрывный вой. Нечисть приближалась, с каждым мигом окружала мальчишек.
— Кидайте подношение в костёр, — приказал я им.
Овощи, куски хлеба и мяса полетели в объятия пламени, и тот с удовольствием захрустел подношением, и потянул запах пищи. Теперь отчетливо звучал нечеловеческий плач.
— Встань на колени перед Властелином и повторяй за мной слова, — вновь указал я Сороке, и юный колдун послушался. Он стоял на коленях перед кумиром, разделённый с ним одним лишь огнём. Я уселся рядом и начал тихо нашёптывать слова, а он повторять за мной:
“Дитя матери Земли,
Творец Древа мудрого…”
Раздался истошный вопль, бесформенные тени замаячили в свете огня, и одна из них заскользила прямиком к Сороке.
— Чайка, не стой столбом, останови их! — выкрикнул я.
Но белокурый сам знал, что нужно делать. Он выскочил прямо перед войкой, закрыв спину друга, и поднял фонарь.
— Прочь!
Нечистый дух, чуть не столкнувшийся с фонарём, провопил и резко свернул в сторону. Чайка как стоял, так и остался, только теперь белее самого себя, и его губы подрагивали от увиденного. Невзирая на кружащуюся вокруг нечисть, Сорока не терялся, был сосредоточен на кумире, и не сбивался, повторял за мной слово в слово:
“Сосны, да дубы
Взрастивший,
Громóзда великий!
Внемли речи
Смертного,
Услышь мольбы:
Упроси матушку Землю
Раскрыть чрево её
И души непокойные
В лоно принять своё!”
Языки пламени резко взвились. Ощущение чужого могучего присутствия охватило наши крошечные тела, и даже изваяние не казалось безжизненным. Вопли нечисти звучали отовсюду, сама земля под нами задрожала. И вдруг обрушилась тишина. Поднявшийся тёплый ветер унёс с собой последние призрачные голоса, и огонь стал затухать. Чайка рухнул на колени, не в силах и слова вымолвить.
— Теперь всё?.. — спросил шёпотом Сорока.
Я кивнул. Наконец, он сделал что-то полезное для деревни, загладил свою вину и исполнил колдовской долг. Ночные кошмары исчезли навсегда.
— Спасибо тебе, Медок, — поблагодарил он меня, по-детски и искренне улыбаясь.
— Так и знал, что ты и Ведар – колдуны, — прогремел голос за спиной.
Из тьмы лесов, освещая свой путь фонарём, вооружённый мечом, вышел Грозбор, а следом за старостой – толпа деревенских охотников. Все знакомые лица с разочарованием и злобой смотрели на двух мальчишек. Чайка подрагивал, боясь отвернуться от осуждающих взглядов, Сорока же в ответ гневно смотрел на них, подавляя свой страх. Мне нужно было срочно придумать, что делать…
— И как ты нам объяснишь всё это, Огнедар Ведарович? И ты, Заря…
— Я спасал нашу деревню! — громко, почти прокричал Сорока, вставая на ноги. — Я прогнал нечистую силу!
— Не твоя деревня, Огнедар, — отрезал Грозбор. — Наша община приняла зелейника и его сына, а не колдунов. И мы не любим лжецов.