Спрыгнув с помоста, староста подобрал одну из книг, пробежался взглядом по строчкам и с хмурой гримасой заявил:
— Колдовская! — и бросил её в общую кучу.
По его приказу, один из охотников поднёс факел к бумажным страницам, и огонь пожрал одну книгу за другой. Ни у кого сомнений больше не осталось.
— И ты ещё смеешь звать себя честным человеком, Ведар? — обратился он к нему.
Стояла гробовая тишина, был слышен лишь хруст догоравших страниц. Обвиняемым ни одно возражение на ум не пришло. Пришедший Тихомир обнял свою Аленьку, и та от беспомощности перед властью старосты, от бессилия перед осуждением общины дрожала, сдерживая слёзы.
— До сих пор, Грозбор, приговор провозглашаю я, — раздался спокойный голос покровительницы. — Даже если это вече. Более того, виноваты они перед Зодчим, и мне решать, как поступить.
Грозбор не стал перечить покровительнице, тем более своего он добился и весь трепетал от торжества победы. Покровительница взошла на помост. Не глядя ни на одного из троих, она встала лицом к жителям деревни.
— Колдовство – страшный грех. Ведь оно связано с поклонением пантеону Властелинов. Но Властелины не являются нашими творцами, и потому те, кто поклоняются им, отвергают истинного создателя и отягощают свою душу. Для нас, покровителей, очень важно, чтобы ваши души не сбились с пути. И если ученик не слушается своего наставника, то его следует наказать. Потому я приговариваю Огнедара и Зарю к послушничеству и Ведара к службе покровителю в местной обители.
Однако из толпы послышались тихие возмущения. Наказание им казалось слишком мягким: колдуны оставались в деревне, просто должны были день и ночь проводить в храме. Ведар ждал окончания томительного процесса, на его лице не читалась ни одна эмоция. Чайка же с трудом держался, чтобы не расплакаться снова. А Сорока сгорал изнутри.
— Да в чём моя вина! — воскликнул он. — Я помог вам, прогнал войек! Как вы не понимаете этого?
— Поэтому наказание для вас лёгкое, — отвечала Влария непоколебимо. — Просто вас следует наставить на путь истинный.
— Не нужен он мне!
— Дар, замолчи, — грубо велел ему зелейник.
На дымчатых глазах выступили капли слёз, и рыжая макушка опустилась.
Мучительное вече подошло к концу. Оно опустошило всех почти также, как и проклятые войки. Альгиз вырвалась вперёд, взобралась к троим приговорённым и потянула руки к сыну. Никто не помешали им, и Заря смог обняться с матерью, наконец, прослезившись. А Ведар и Сорока даже не посмотрели друг на друга. Селяне тоже не остались довольны. Что могли сотворить колдуны с деревней после такого суда? Вряд ли Око Зодчего остановило бы их. Те же мысли разделял и Грозбор, однако его вера в создателя и покровительницу была сильнее страха перед людьми, наделёнными неестественным могуществом, и противиться воли Вларии он не посмел. Все трое поднялись, и в сопровождении охотников и покровительницы проследовали к храму. Внутрь зашли только четверо. Высокие двери закрылись, укрыв их в полумраке обители.
У самого входа горело несколько свечей, освещая высокий потолок и скромное убранство зала: деревянные скамьи, напротив входа располагался алтарь, и над ним возвышалось полотно с вышитым золотыми нитями Оком, непрестанно следившим за прихожанами. Сорока сразу почувствовал себя не в своей тарелке, как и его отец. Влария же, довольная собой, улыбалась.
— Подождём, пока все разойдутся, — сказала она. — Сейчас можете пройти в кельи и там отдохнуть. Потом вы, Огнедар и Ведар, тихо прокрадётесь в дом, соберёте всё, что нужно и сбежите.
Дети, и даже зелейник, стояли, как молнией поражённые, и недоумевающе моргали, смотря на служительницу.
— Что? — спросила она. — Я вам помочь хочу.
— Но ты нарушаешь закон… — начал Ведар, как тут Влария перебила его.
— Не впервой. Можешь не волноваться, они поверят, что вы сбежали сами.
— Но зачем?..
— Потому что я вижу людей насквозь, Ведар, — непоколебимым голосом ответила покровительница. — И всегда видела. Вы не заслужили того, что сейчас произошло. Да и, кажется, вы и так оба планировали уйти.
Слова покровительницы вдруг вселили надежду в Сороку. Слёзы на его глазах высохли, и вернулась жажда действия. Дёрнув родителя за рукав, он стал выпаливать слово за словом: