Но тут комочек рядом с нами зашевелился. Чайка поднялся на колени, вцепился в края плаща, чтобы он с него не спал. Он сильно щурился, когда смотрел на нас, и подал совсем робкий голосок.
— Не ругайтесь, пожалуйста… Иначе вы доведёте всё до беды. Ещё одной…
Его слова прошлись морозом по коже и остудили наш пыл. Мне пришлось вылизать свою шёрстку, чтобы привести её снова в порядок, а надутый Сорока забился в угол. Всё уладив, Чайка облокотился спиной на стену из чернозёма, зажмурился и стал тереть глаза. Я сперва подумал, что он опять плачет. Но приблизившись к его лицу, я не заметил слёз.
— Что с тобой, Чайка?
— Да так… Просто глаза побаливают…
— Это от света? Кошмар! — я засуетился. — О глазах-то мы не подумали! Как ты передвигаться будешь? Насколько сильно болят? Нужно придумать чем их завязать…
Раздался треск рвущейся ткани. Сорока отрывал кусок от своей рубахи.
— Не надо, Дар… — неловко промямлил Чайка, по звуку поняв, что его друг уже сделал.
— Тебе глаза закрыть чем-то надо … — рывком он полностью оторвал длинный кусок ткани, сделав края рубахи неровными, одну часть выше другой. — А без этого куска не замёрзну.
Мальчишка подполз к своему другу. Запустив грубые руки под его белые кудри, он обмотал получившийся лоскуток вокруг его головы и завязал на затылке узел.
— Теперь намного лучше? — спросил он.
Чайка кивнул, на что Сорока ответил доброй улыбкой. Меня порадовало, что, невзирая на недавнюю ссору со мной, мальчишка быстро успокоился и позаботился о друге. А значит, я мог продолжить с ним беседу.
— Повторюсь, в град нам никак нельзя. И в деревни заходить, кстати, тоже, — заметил я. — Спасители душ будут рыскать по всем окрестностям Дальбора. А вы довольно сильно выделяетесь, так что вас тяжело не заметить.
— И что же нам тогда делать? — спросил Сорока.
— Будем пробираться до соседнего княжества через лес, избегая поселений. Вероятно, предстоит идти в Дремлен, как сказала твоя матушка, — обратился я к Чайке. — Там мы, вероятно, сможем найти помощь.
— Она сказала нам направляться к болотам, — поправил меня белокурый.
— Знаю, туда мы тоже попробуем заглянуть. Как я слышал, там живут одни ведьмы, да колдуньи. Однако пока доберёшься, обе ноги сломишь, да и нас, мужчин, у них не жалуют.
— Нас? — Сорока удивлённо поднял брови. — Так ты же кот.
— Не задавай лишних вопросов. Лучше достань карту и посмотри, как примерно нам добраться до границ Дремлена.
— Почему именно туда? — вновь спросил Сорока.
— Сейчас расскажу. А вы пока подкрепитесь, — я вновь подтолкнул к ним сумку.
Открыв её, они нашли немного хлеба из каштановой муки, несколько яблок и свёрток сырокопчёного мяса, а также две фляги с водой. Видно было, что Альгиз собирала всё второпях. Еды могло хватить на пару дней, или больше, если голодать. Мальчишки взяли себе по фрукту.
— Дремлен, — начал я, — как и Дальбор, раньше был частью одного княжества – самого могущественного в наших землях. Его владения распространялись от древесных пределов до темных чащоб Лесоморья. Множество Властелинов и духов покровительствовали жителям его земель, и даже оборотни были с ними в содружестве до прихода детей Зодчего. И всё было под мудрым присмотром единственного князя. Век его уже заканчивался, но он успел оставить троих детей. Старший сын, Всéвлад, был горд и горяч нравом, уважение отца он завоевал кровью врагов. Была у него и дочь Дивнобóра, славившаяся острым умом и языком. И младший сын, названный уже на Мегалонский манер, Василéвсом. Тихий и хитрый, как лис. Отец надеялся, что кровные узы его детей и единая вера, не дадут княжеству расколоться. Но после внезапной кончины государя, до тех пор скрываемый разлад в семье показал себя. Дивнобóра не принимала Зодчего и вмешательство Мегалонов. Она заняла самые труднодоступные земли и при помощи силы лесов обрела независимость. Всéвлад жаждал единой власти и не хотел допускать к управлению младшего брата, но тот попросил империю разрешить конфликт. Мегалоны допустили разделение оставшегося княжества на Предлесье и Дальбор. Так оба брата стали князьями, но всё ещё являлись частью единого целого – Мегалонской империи.
Мальчишки с интересом слушали мой рассказ, стараясь как можно тише грызть яблоки.