Лось резко остановился и недовольно заревел. Салем опустил поводья.
— Почему мы остановились? — донёсся сквозь лай голос одного из Охотников.
Егерь осмотрел лес. Свет от факелов поспевающих Охотников позволял увидеть хоть что-нибудь. Вокруг были лишь стволы деревьев…
Вдруг в его памяти поднялось что-то из самой глубины, и тонкие губы скривились в кровожадной улыбке.
— Рубите деревья, — сказал он.
— Простите, но чего ради…
— Рубите деревья, пока у одного из них не пойдёт кровь! — выкрикнул он, спрыгивая с седла. Егерь выхватил нож и воткнул его в первый же ствол. На лезвие остались липкие, прозрачные капли. Не то. Он пошёл к следующему, пронзил, и тут же направился к другому. Охотники разбрелись по лесу, также вонзая ножи в стволы, но все они истекали соком. Псы лаяли, не замолкая – они чуяли поблизости нечистый дух. И вот, наконец, нож егеря вонзился в тонкий ствол липы, и из раны заструилась алая жидкость.
Лицо Салема исказила зловещая усмешка.
— Сожгите это дерево!
Охотники выполнили приказ беспрекословно. Уже через минуту вокруг дерева свалили побольше хвороста, и несколько факелов опалили сухие ветки. Огонь разрастался, пожирая древесину. Языки пламени начали робко облизывать кору, под которой струилась жизнь. Салем выхватил из ремня одного из Охотников флягу – он знал, что среди его подчинённых было много несусветных пьяниц, и те даже на охоте не постыдились бы выпить – и вылил хмельной напиток в костёр, раззадорив огонь.
Над верхушками деревьев поднялся дым. Ночь осветил второй пожар, в котором зелёная крепость горела всё больше и больше. Мужчина не оглядывался назад, как можно быстрее пробирался вперёд, погрузившись в речку, где воды по колено. Когда же ненавистная деревня осталась позади, а ярчук точно сбился со следа, он вышел из воды и ушёл в чащу. Сын на руках молчал, будто бы спал, хотя, на самом деле, разделял бодрствование отца и его тревогу. Мужчина тихо шепнул, что бояться нечего. Однако ребёнка, особенно ведьмовского, невозможно обмануть, ибо он нутром чувствует, что творится на душе у родителя. Перед глазами не было видно совершенно ничего, приходилось продвигаться на ощупь и высоко поднимать ноги, чтобы не зацепиться за торчащий корень. К сожалению, мужчина был простым смертным: он не видел в темноте, как это могла делать его супруга. А зажигать свет было нельзя – могли увидеть преследователи.
Он толком не знал, куда их семье теперь податься. Когда он ушёл достаточно далеко, а силы практически иссякли, мужчина устроил небольшой привал на месте, где когда-то супруга знакомила его с тайнами леса. Он даже рискнул зажечь костёр. Пламя мирно потрескивало, превращая сырьё в угольки. Казалось, удача решила улыбнуться несчастным: из дома сбежать успели, от пса мужчина оторвался, и ни духа, ни зверя дикого он по дороге не встретил. Но любимая не возвращалась. В эту ночь кусок в горло не лез, зато сон оказался крепким. Так случается: во время беды тело истрачивает все силы, а как только выпадает время для сна, оно стремится полностью их восстановить. Однако мужчине всё равно выспаться не удалось. Он проснулся рано, солнце ещё поднималось, и среди стволов держался рассеивающийся мрак. Он осмотрелся – ведьмы так и не было… Взяв сына на руки, мужчина направился дальше.
И чем дальше он шёл, тем меньше была уверенность в удаче…
За всю дорогу ребёнок не проронил ни слова, не издал ни звука, а всё молча глядел, как сменяются деревья и кустарники. Без спокойного сна и отдыха мужчина ослаб, а изматывающий путь вместе с душевной болью его добивали. Путник рухнул на мшистый пень. Уже не было сил терпеть раздирающую тоску, которая вырывалась из груди тяжкими вздохами. Взгляд мужчины помутнел от выступивших слёз. Сырой, утренний ветер шелестел листвой, а слабые лучи солнца стали постепенно продираться сквозь древесную завесу. Вокруг несчастного с ребёнком зазвучали в разнобой первые, редкие трели птиц. Наступал новый день. Вчерашний прошёл безвозвратно, забрав с собой привычную жизнь семьи. А как начать новую, мужчина даже предположить не мог…