— Так что это было? — спросил меня Чайка. — Что вообще такое – чудовище?
— Это бывшие звери, люди… Любое существо, чья душа ушла во мрак настолько глубоко, что тело обезобразилось. Чудовища наполнены лишь ненавистью, из которой они черпают силу и используют её лишь для того, чтобы пожирать всё живое, — меня всё ещё немного трясло. — А это был, вероятно, когда-то заплутавший охотник…
— Как же так? — удивился Чайка. — Для нас, древичей, лес, как для рыб река! Всегда можно найти какую-нибудь деревушку, выйти к тропе или реке.
— Однако этот человек мог чем-то не угодить лесу, и потому он его не выпустил. И он скитался, пока не превратился в такое чудовище… Не знал, что тут такие водятся. Обычно лешие изгоняют их в самую глушь, чтобы животинку не пугали. Коль так, будем выбирать место для ночлега ближе к речкам или дорогам. Лучше к речкам.
— Чайка, — Сорока поднял глаза на белокурого. — А как ты смог его прогнать-то? Как ты так загорелся?
Белокурый пожал плечами.
— Сам не знаю… Я просто вспомнил, как меня войки слушались. Вот я и решил рискнуть. И всё само как-то вышло.
— Во даёшь! Это было очень смело, — Сорока одарил друга улыбкой, отчего тот смущенно отвернулся. — Да не скромничай ты! Правда, ты храбрый. Я не ожидал. Кстати, — обратился он уже ко мне. — Разу уж у него тело, почему вы все его видели, а я – нет?
— Некоторые чудовища хорошо прячутся, чтобы напасть исподтишка, — ответил я. — И их не заметить невооружённым глазом. Это могут сделать лишь зоркие охотники и опытные волшебники.
— Это нечестно! Я ведь колдун, волшебник, а ничего не заметил!
— Ты ещё совсем юный, с практикой зрение обострится.
При помощи беседы мы успокоились. Мальчишки вновь легли вздремнуть, а я слушал пение ночных птиц и ждал рассвет. На утро сил на оставшийся день у меня не осталось, поэтому Чайка нёс меня на руках. Они у него оказались прохладными, но находиться в их объятиях было очень приятно. Доброта, которую я нутром чувствовал, окутывала и дарила спокойствие, как будто бы холодный свет звезды берёг меня. И я хорошо отдыхал.
Так мы вышли к речушке, которая бежала между зелёными берегами и омывала торчащие из её потока камни. Вода казалась чистой, свежей и была такой прозрачной, что виднелось голубое дно, усыпанное галькой. Почти у поверхности плескалась рыба. Наши животы аж заурчали.
— Там рыба! — Сорока радостно захлопал. — Мы сможем нормально поесть!
— Сейчас ты её распугаешь своими воплями, и поесть не получится, — ответил я.
Речка была не самым лучшим знаком. Древичи, хоть и жили в лесу, селились неподалёку от водоёмов. Однако, после пережитого, и в чаще ночевать не хотелось. К счастью, вокруг не было заметно следов человека, а это означало, что деревни, вероятно, не было поблизости. Мы решили устроить привал на берегу. Мальчишки наполнили свои опустошённые фляги. Но пить воду пока было нельзя. Котелка для кипячения у нас не было, и мы воспользовались хитростью предков. Мы вновь разожгли костёр, взяли несколько галек и дали им высохнуть, после чего кинули в огонь. Камни должны были хорошенько нагреться. Пока мы ждали, Сорока выточил ножиком что-то вроде гарпун из найденной палки. Задрав штанины до колен, он зашёл в воду порыбачить. Но рыба каждый раз ускользала от его удара. Хорошо, что Чайка завязал себе глаза. Мне вот жалко было на мальчишку смотреть.
— Ты аккуратнее! — я крикнул ему. — А то одежду придётся сушить.
— Лучше бы помог мне! Иль боишься шерсть намочить?
— Да, боюсь. Вы то одежду, если намочите, поменять можете. А мне придётся мёрзнуть, пока не высохну.
— Было бы нам ещё на что менять!
— Смотри! Подплывает!
Сорока глянул вниз. Бесстрашная рыбина плавала совсем близко. Мальчишка замер, как хищник, наблюдал за жертвой, которая кружила у его ног. И когда она решила попробовать его кожу, Сорока ударил колышком. Рыбы и след простыл, а наконечник палки застрял в камнях. Мальчишка потерял равновесие и чуть не упал в воду, но повис, держась за оружие. Он был близок к краху, а я тактично сдержал смешок.
Посчитав, что рыбной ловли на сегодня хватит, сердитый Сорока вернулся на берег. С помощью этого же кола мы вытащили раскалённые камни и закатили их в наши фляги. Как только они попали в воду, та зашипела, и вскоре начала кипеть. Так мы смогли хотя бы напиться.