Задержитесь, дорогие читатели, на финальных страницах книги, не торопитесь, очень внимательно, открыв свое сердце тому, что их наполняет, читайте их, и вам сдавит горло глубокое волнение, омоют глаза светлые, очищающие душу слезы.
Прекрасно завершается книга. Концовка как бы не ставит точки. В подтексте она, эта концовка, несет что-то, что дает возможность угадывать наступающее стремительное возмужание юного героя повести.
Еще немного — об авторе книги. Родился он в Одессе, в 1911 году. Детство прошло на Украине. Юношей работал на заводе в Ростове-на-Дону. Был журналистом — сотрудничал в газетах, альманахе, журнале… В 1934 году выпустил первую книгу «Сын родился» — сборник рассказов, в 1936 году — «Рассказы о друзьях». Продолжал работу в газетах.
На войне был секретарем редакции армейской газеты «К победе». Это была газета 19-й армии. В 1941 году погиб в районе Вязьмы.
Если эта книга попадет вам, дорогие читатели, в руки впервые, вы узнаете нового для вас писателя. И пусть напутствуют вас в вашем чтении слова другого писателя о своем молодом собрате по профессии:
«Товарищ Штительман!
Примите 1000 моих извинений. Только недавно прочитал. Книга теплая, и я не раскаиваюсь, что чтение отложил на осень. Когда холодно, теплое согревает. Привет!
Ну вот, товарищ Штительман, ну вот, хороший мой Миша, вашу книгу встречают тысячи новых, молодых глаз, тысячи распахнутых навстречу ей сердец.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Отцу моему посвящаю
Все люди живут по-людски, только у одного Семы не жизнь, а сплошное мучение. Конечно, он взрослый человек, понимает, что — почему, но уж слишком много у него забот. Подумайте только, вот сейчас бабушка Сарра уж наверняка ищет Сему. Вообще эта бабушка — минуты она не может прожить без него, как будто он дает ей воздух. Сема — туда, Сема — сюда, все Сема!
Надо принести дров со склада — Сема; надо натаскать воды на кухню — Сема; надо развести самовар — Сема; надо дедушке принести шкалик — Сема; надо занять у соседки стаканчик крупы — кто бы вы думали? — тоже Сема! Просто голова кружится. И хорошо, если бы все говорили: Сема — это золотой мальчик; хорошо, если бы все были им довольны, — тогда можно терпеть. Но нет же, его еще ругают! Легче выучиться талмуду[2], чем угодить бабушке. Каждый день его ругают: он весь в папу, он минуты на месте не стоит, он не уважает старших, у него ветер в голове, и — мало этого — он еще вдобавок… Старый Нос. Да, да, Старый Нос!
За что же дали Семе это дурацкое прозвище? Шагу не может он ступить по местечку, только и слышит: «О, Старый Нос идет!» или «О, Старый Нос уже все знает!» У других мальчиков тоже есть прозвища, но такого нет ни у кого.
Мальчика Пейсю прозвали Вруном; так ему и надо, потому что Пейся всегда что-нибудь придумывает. Он, например, выдумал, что его папа, мясник Шлема, поставляет мясо к царскому двору. Кто поверит этому шарлатану? Может быть, завтра он придет и скажет, что царь звал Шлему пить кофе или кушать котлеты.
Пейся-Врун. И никак его иначе не назовешь. Еще какой врун! Вчера Сема встретил на улице Пейсю. Пейся нес какой-то сверток и с таинственным видом прошел мимо. Но Сема не может его пропустить, не узнав, что у Пейси в свертке. Он останавливает Пейсю и спрашивает:
— Куда ты летишь, что у тебя в свертке?
— А тебе, Старый Нос, все нужно знать?
Семе очень тяжело слышать такие противные слова, но он не может уйти, не узнав, что в Пейсином свертке.
— Ты, наверно, был у отца? — допытывается Сема, и глаза его блестят от радостного возбуждения.
— Я был на станции, я там получал груз! — с гордостью отвечает Пейся и тычет пальцем в таинственный сверток.
— Груз? — повторяет Сема. — А ну покажи!
— А ты никому не скажешь?
— Никому.
— А побожись!
— Чтоб я так жил!
— Еще!
— Пусть у меня руки отсохнут!
— Еще!
— Чтоб у меня бабушка умерла!
Клятва эта убеждает Пейсю. Он уводит Сему за угол и, оглянувшись по сторонам, медленно развертывает сверток:
— Здесь американская летучая мышь!
Сема широко раскрывает глаза:
— Американская? Вот черт! Ай да Пейся! Ну, показывай! Что ж ты возишься?
Пейся откидывает край листа. Сема видит обыкновенного дохлого маленького мышонка. Американская? Летучая? Какой врун! Сема с негодованием уходит. Пейся пытается держаться важно, он даже кричит вслед Семе:
1
Об этом письме рассказывал мне М. Е. Штительман. Упоминалось оно и в печати. Давно хотелось прочесть его своими глазами. Для работы над предисловием оно понадобилось в особенности.
Получить копию письма помогли ростовские журналисты Вл. Котовсков и Ю. Немиров. Подлинник хранится у вдовы писателя Е. Б. Штительман. Приношу им сердечную благодарность.