Собрание назначено на пять часов. Народ собирается туго. Хорошо тем, кто на чистой работе, а вот в кочегарке или машинном?! Надо помыться, переодеться.
В половине шестого коллектив в сборе. Относительно, конечно: нет Федьки Летуна, Тихонова, еще кое-кого. Любят «лынить» ребята. Расселись кто куда: на диван кожаный, стулья, столы, а кто и на лесенку, что ведет вниз.
Не много ребят: человек двадцать — двадцать пять. Открывает собрание Якимов. Вопросов два. — О перевыборах и о поведении комсомольца Герасимова.
— Есть дополнения?
— Есть. Как с переводом в мастерские? — спрашивает Паля Кудрин.
— У кого что болит, тот о том и говорит? — смеются ребята.
— О клубе поговорить надо — заявляет Ира Мелецкая.
— О прибавке…
— Как с сокращением?
— Ну, хватит. Обсудим все в текущих делах.
— Валяй.
— Начинай, не тяни…
Отчетный доклад. По раздельчикам. Организационный, экономический и политпросветработа. По существу — не доклад, а сплошная жалоба. Нет клуба. Не идет навстречу администрация. Завком плохо защищает интересы молодежи. Если б не свой парень, член ФЗМК, пропали бы. Нет актива. Недостаточен приток в союз беспартийных. За последние три месяца приняли всего двоих. В чем беда? Что делать?
Как совместить комсомол и работу на производстве?
— Как совместить активную работу и борьбу за квалификацию? — изливает докладчик свои жалобы, недоуменные вопросы.
Прения. Говорят один за другим. Перебивают друг друга. Пресс-папье в руках у Кости-экономиста стучит непрерывно.
— К порядку. По очереди.
Вот выступает кто-то новый, незнакомый большинству парень, в красноармейской шинели, до сих пор сидевший, забившись в уголок. Уже взрослый парень, с основательной щетиной усов и бороды.
— Откуда парень?
— Наверно, из райкома.
— Нет, из райкома, вон, около Мити сидит.
Костя Павлов шепчет что-то отсекру, тот передает Шальке-агитпропу.
Новый выступает дельно.
— Чего расхныкались? О чем плакать? Трудно работать? А позабыли, как в двадцать первом было? Труднее? Много труднее. А пережили. Значит, нужно и это пережить. Трудно совместить работу комсомола с получением квалификации? Врете… Не так уж трудно и страшно, как это кажется. А то получили, положили комсомольский билет в карман и думаете, что вы соль земли русской… Да, да… — повторял он, — соль земли русской. А выходит и нет. На нас комсомольский билет накладывает еще больше обязанностей, чем на любого некомсомольца, чем на беспартийного. Нужно пример показать. А то у нас много лодырей разводится. Я здесь на станции недавно. А вижу: вот Герасимов пьет, и мы знаем об этом. А посмотреть — как парень живет? Почему он пьет? Не наше дело, его, мол, личное. Не верно, не личное, а наше. Дело всего коллектива. Вот он пьет, а завтра на работу не выйдет: прогул! А там, глядишь — на заводе воровать начнет. А у кого воровать-то? У самого себя. Фабрики, заводы наши? Наши. Так и относись к ним по-хозяйски. А то — «нельзя совместить работу комсомола с производством»? А откуда пошел комсомол-то? Где он зародился? На заводе — на фабрике. Мы плоть от плоти — заводские. А раз так, значит нужно совместить работу. Нужно сделать так, чтоб одно другому не мешало. Смешно бы было, если бы у нас общественная работа шла в разрез с работой на производстве. По другим заводам производсовещания, конкурсы. А у нас что? Я вот без году неделю здесь, а вижу. Ничего нет. Нужно нам выступить зачинщиками. Организовать конкурс. Перекличку с нашими поставщиками, например, с кабельным заводом. Отчего аварии часты? Выяснить надо. Вот и совместим и комсомол и производство. Работать, не хныкать надо!
Кончил. Сел. Молчат ребята.
Вдруг из задних рядов от лесенки:
— А ты откуда взялся?
— Я ваш рабочий. Пока в охране.
«Свой», решили ребята.
— Не то плохо, что парень пьет, плохо, что вредит производству. Во время работы нельзя пить. Вообще, конечно, пить нельзя. Ну, уж если невтерпеж, тогда пошел, выпил… немного..
— Довольно, распинаться!
— Конечно все мы слабы. Силы воли, так сказать, нет. Вы, конечно… молодежь. Вам бы пить и не след. Нам уж старикам…
— Брось, дедка, и вам не следовало бы.
Слушали:
О поведении комсомольца Герасимова.