— Вы слишком серьёзно относились к тому, что болтают в столице. Таких повес, которые могли бы внушить вам беспокойство, среди нас нет… — сказал Сукэдзуми, засмеявшись и делая вид, что это к нему не относится, но про себя подумал: «Ах, надо воспользоваться случаем и похитить принцессу!»
Тикадзуми же ничего не говорил, но думал то же: «Надо проникнуть к ней, когда она будет выходить из экипажа и входить в покои. Неужели за это убьют? Да если и убьют, лучше умереть, чем терпеть такие муки».
Итак, господа отправились за Второй принцессой.
— Важнее этого дела ничего нет, — объявил Масаёри. — Я рассержусь на вас, если вы отнесётесь к нему легкомысленно.
С ними были Санэмаса, Судзуси и Суэфуса. Придворные ехали верхом. Возглавляло поезд множество передовых со стрелами и колчанами. Тададзуми и Сукэдзуми, сев на лошадей, выехали последними из усадьбы.
В воротах дворца Судзаку стоял экипаж императрицы-матери, окружённый её свитой. Экипажи Масаёри не могли въехать в ворота, министр распорядился остановить их перед воротами и вошёл во дворец.
Отрёкшийся император вышел к госпоже Дзидзюдэн, и она сказала:
— Я покидаю дворец, и сразу же, как только Первая принцесса родит, возвращусь.
— Раз ты будешь рядом с нею, мне волноваться нечего, — ответил император. — За тобой прибыл твой отец с братьями, это сопровождающие надёжные, поэтому не бери с собой сыновей. А то мне будет очень скучно.
По распоряжению отрёкшегося императора стражники императрицы-матери освободили проход, и экипажи для Дзидзюдэн и Второй принцессы подъехали к самому дворцу. Масаёри, Накатада и Тададзуми предстали перед отрёкшимся государем. Пятый принц, в страшном волнении, вышел из комнаты и отправился на поиски Второй принцессы.
— Куда это так поспешно удалился Пятый принц? — спросил император.
«Какая нелепость!» — подумал Накатада, и двинувшись за принцем, остановил его. У того слёзы хлынули из глаз, он горько зарыдал.
— В чём дело? Пятый принц, кажется, что-то задумал. Если он чего-то хочет, пусть скажет мне, — произнёс император.
Пятый принц, утирая слёзы, вернулся к государю. В это время Вторая принцесса вышла и садилась в экипаж. Справа и слева от её экипажа стояли коляски Масаёри и Накатада, их окружала многочисленная свита, и ни один злоумышленник не мог и приблизиться к принцессе. Накатада, заметив, что в свите не было ни Сукэдзуми, ни Тикадзуми, подумал: «По-видимому, они что-то замышляют». Он покинул собравшихся и поспешил в усадьбу Масаёри.
В это время Сукэдзуми, выбрав быстрого коня, велел накормить его, оседлать и держать наготове. Четверо безмерно ему преданных слуг, в охотничьих костюмах и в соломенной обуви, притаились у конюшни. Это показалось Накатада странным, он вошёл в дом и там, куда должны были подъехать экипажи, увидел Сукэдзуми. Сделав вид, что он ничего не замечает, Накатада прошёл в покои, зажёг лучину и осмотрел комнату, приготовленную для Второй принцессы. Он заметил одетого в верхнее платье Тикадзуми, который стоял за раздвижной перегородкой. Накатада это тоже показалось странным, и он стал ждать прибытия поезда.
Когда экипажи подъехали и были поставлены переносные занавески, Накатада сказал:
— Поскорее выходите из экипажей.
Масаёри и Тададзуми стали около госпожи Дзидзюдэн, но она, заметив Накатада, воскликнула:
— Ах, вы здесь! Как же нам быть? Я-то вас не стесняюсь, но здесь есть девица, которая робеет.
— Я решил прийти сюда, зная, что Тадаясу и другие принцы вас не сопровождают. Не надо меня стесняться. Я велю потушить огни, чтобы здесь не было слишком светло. — И он приказал загасить факелы.
Дзидзюдэн, понимая, что за этим что-то кроется, вышла из экипажа первой, а за ней вышла Вторая принцесса. Масаёри и Тададзуми, держа переносные занавески, шли впереди, шествие замыкал Накатада. Не заходя в покои, предназначенные для Второй принцессы, господа направились к жене Накатада, и дамы прошли за полог.
«Накатада заподозрил, что я намереваюсь сегодня похитить принцессу. И вот, несмотря на то, что принцев нет и я мог легко бы выполнить задуманное…» — думал Сукэдзуми, скрежеща от злости зубами. Делать было нечего, он покинул дом. Тикадзуми тоже тихонько удалился. Рано утром они явились как ни в чём не бывало. Накатада, глядя на них, про себя ухмылялся, но разговаривал с ними с самым серьёзным видом. Сукэдзуми отвечал ему неприязненно.
Пятый же принц проплакал всю ночь, уткнув лицо в колени Тадаясу.
— Опасаясь меня, они нарочно отправили принцессу к Масаёри, — говорил он. — Принцессе сказали, что я влюблён в неё, и она уже давно избегает меня. Наш отец мной недоволен, но мне всё равно. Будь мне вместо отца, помоги мне…
Рано утром он написал письмо Второй принцессе и попросил брата:
— Вложи это в твоё собственное письмо и отнеси ей. Вряд ли она ненавидит меня, ведь никто из принцесс не относится ко мне плохо.
— Это меня не любят, и я до сих пор живу один, — промолвил Тадаясу.
— Почему ты так глупо вёл себя? — сказал Пятый принц с укором. — Почему ты упустил Фудзицубо, которая была к тебе расположена? Ты не должен был отступать. Вопреки всем доводам, надо писать женщине письма и обязательно добьёшься желаемого. Где это видано, чтобы мужчина, полюбив женщину, решил, что она для него недостижима, и жил бы один? Если бы я не боялся навлечь на себя гнев государя, я не тянул бы со Второй принцессой до сего дня. Вчера меня постигла неудача, но и поделать ничего нельзя было, ведь она всегда окружена толпой.
— Мне говорили, что ты посылал письмо Содэмия, дочери Санэтада. Все о ней отзываются самым лучшим образом, — сказал Тадаясу.
— Все твердят, что она очень хороша собой, поэтому я и послал ей письмо, но она мне не ответила.
— Напиши ей опять и женись на ней. Я не могу оставаться один до скончания века, и мне хотелось бы как-нибудь встретиться с Содэмия, но узнав, что ты за ней ухаживаешь, я оставил эту мысль, — признался Тадаясу.
— Помоги мне получить Вторую принцессу, и я уступлю тебе Содэмия, — пообещал брат. — Поскорее отнеси это письмо.
Они оба написали письма.
«Как ты провела ночь? — писал Тадаясу. — Сожалею, что вчера не мог сопровождать тебя, и хочу узнать, благополучно ли вы прибыли. В этот же конверт вкладываю письмо Пятого принца, который много мне жаловался и которому я сострадаю».
Пятый принц писал:
«Вчера хотел быть в твоей свите, но, к сожалению, император мне не разрешил.
В родные края
Отправляются гуси…
Мне же
В небесных чертогах
Суждено оставаться.
Я хотел бы прийти к тебе. Из тех, кто следит за тобой, особенно неумолим Накатада».
Прочитав письмо, Вторая принцесса подумала: «Ах, как неприятно!» Дзидзюдэн же, увидев письмо, разволновалась: «Если он решил что-то, он обязательно своего добьётся. Прямо беда!»
Сукэдзуми и Тикадзуми у Дзидзюдэн не показывались, но как ни в чём не бывало пришли в покои Второй принцессы, без тени смущения разговаривали с другими господами и были очень любезны.
Накатада приказал молить богов о благополучных родах у Первой принцессы, отправлять службы на горах и в храмах. Комнату для роженицы убрали тщательнее, чем обычно, и со дня на день ждали разрешения. Прошёл десятый день второго месяца. Волнение возрастало. Прошёл и двадцатый день. Накатада пригласил самых известных своей мудростью монахов и приказал устроить несколько помещений для непрерывных служб. Он попросил самого Тадакосо читать «Павлиновую сутру». Все были в тревоге.
Двадцать третьего дня около полудня начались схватки. Принцесса мучилась весь день и всю ночь. В крайней тревоге жена Масаёри и мать Накатада отправились к ней. Роженица промучилась весь следующий день. Жена Масаёри сказала, что её Третья дочь, жена Санэмаса, недавно родила быстро и легко, и чтобы принцесса родила побыстрее, нужно позвать её. Жена Санэмаса пришла в покои роженицы. О Накатада говорить нечего, но и от Масаёри, Канэмаса, отрёкшегося императора Судзаку то и дело приходили монахи читать сутры, отправляли службы во всех храмах, вплоть до монастырей в Хасэ и Цубосака. В доме Накатада, на веранде, собралось множество народу.