— Из зарослей густых взлетели птицы,
И вмиг осыпались на землю лепестки.
Охотиться желание исчезло…
Как грустно, что весна
Должна пройти бесследно!
Накаёри сложил так:
— Так трогают сердце
Весеннего поля цветы,
Что, бросив поводья,
Я весь ухожу в созерцанье…
Бог с нею, с добычей!
Накатада сложил:
— Весь день сегодня
Провёл бы я
В открытом поле…
Что ещё утешить может сердце
Так, как цветы?
Юкимаса произнёс:
— Кто может думать,
Что бессердечен ветер? Даже он,
Сочувствием охвачен, медлит
Цветы осыпать на равнине,
С которой мы уйти не в силах.
Слуги открыли коробки с едой, другие принесли пойманных птиц.
Потом отправились на остров Тамацу[424], по дороге много народу вышло приветствовать господ. На острове развлекались и гуляли, а когда надо было возвращаться, Накаёри сложил:
— Ни души не насытив, ни взора,
Я должен отсюда уехать.
Только сегодня я понял,
Почему тебя так прозвали,
Остров Тамацу!
Судзуси произнёс:
— Кто может сказать,
Сколько уж лет
Набегают волны на берег
И нижут перлы на нити?
Остров, где жемчуг находят…[425]
Накатада сказал:
— Если бы волны
Не бежали в сторону эту,
Как узнали бы мы,
Что есть остров на свете,
Где можно добыть жемчуга?
Юкимаса сложил в свою очередь:
— Если недаром
Остров зовётся Тамацу,
То принесите,
О, волны!
Мне горсть жемчужин!
Сложив эти стихотворения, гости уехали с острова.
Наступил последний день третьего месяца, и в Фукиагэ был устроен пир проводов весны. Господа надели белые верхние платья на розовой подкладке и белые платья на алой подкладке. Пир вышел таким же роскошным, как и в другие дни. Вся утварь была новой, ещё ни разу не употреблявшейся. То и дело наполняли чаши и весь день провели в развлечениях.
Господа вышли на берег моря, где лепестки цветов вишни падали в воду и их уносило волнами. Стали слагать стихи на тему: «Провожаю весну».
Начал Накаёри:
— В воду упав,
Плывут, как парча,
Лепестки.
Зачерпнуть их на память,
Весны последний подарок?
Накатада сложил:
— В море на дне
Так много осталось
Цветов отражений,
Но покидает весна
И бездну морскую.
Судзуси произнёс:
— Скоро ль наступит вновь
Пора нашей встречи?
Такая же грусть
Камнем ложится на сердце,
Когда провожаю весну.
Юкимаса сложил:
— Даже в срок краткий
Нам с человеком тысячу раз
Увидеться можно,
Но ждём целый год
Мы возвращенья весны.
Мацуката сказал:
— Что может на свете
Весну удержать?
О, волшебная ночь!
Почему ты не длишься
Сотни веков?
Тикамаса сказал:
— Ах, если б никогда
Не наступал рассвет
И мы бы не расставались!
Но что же тешить
Себя мечтой напрасной?
Токикагэ произнёс:
— Как знать, в какие края
Уходит весна?
Отягчённое сердце
В пустых небесах
Напрасно блуждает…
Танэмацу сложил
— Пир кончится, и вместе с ним
Окончится весна.
Один оставшись,
Как горько будет стенать
Мой господин!
Господам в этот день преподнесли по китайскому женскому наряду и по вышитой шёлковой накидке жёлтого цвета, а сопровождающим — такие же накидки из узорчатого шёлка и штаны. Пир продолжался всю ночь.
* * *Первого дня четвёртого месяца гости возвращались в столицу и покидали Фукиагэ. В этот день пир был приготовлен тщательнее, чем обычно.
Господам были поднесены китайские верхние платья из узорчатого шёлка с цветочным рисунком, платье из узорчатого тонкого плотного шёлка, синие шаровары из полупрозрачного шёлка, накидки с серебряным узором и с прорезами.
Было внесено угощение, перед каждым гостем было поставлено по десять столиков. Подняли чаши с вином, и начался пир. Во дворе перед гостями была устроена площадка для танцев и натянут навес.
Узнав, что Накаёри с друзьями возвращаются в столицу, правитель провинции послал своих людей устроить им в пути привалы, а сам в сопровождении подчинённых прибыл в Фукиагэ.
Полностью отдаваясь своему искусству, пирующие музицировали, и когда наконец стали прощаться, солнце уже стояло высоко.