Судзуси, держа чашу в руке, сказал:
— Сегодня непрошеным
Лето явилось.
Почему же друзья
В этот день
Решили меня покинуть?
Накаёри сказал:
— Не трогает лета приход.
Я уезжаю, но наша любовь
Не канет в забвенье.
И дорог мне твой подарок,
Это лёгкое платье.
Накатада сложил:
— Снова приехать хочу
И снова увидеть тебя —
Раньше, чем смог бы просохнуть
Мокрый от слёз рукав
Летнего платья!
Юкимаса произнёс:
— Прощаюсь с тобой.
Сердце скорбью полно,
И льются слёзы потоком.
Но сколько ни плачь,
Печали не выплакать всей.
Мацуката сказал:
— Я уже бывал в Фукиагэ и должен был бы показывать вам дорогу, но
Так печален сегодня.
Что назад пути не нашёл бы,
Если б не метки от слёз,
В прошлый раз
Под копыта коня упавших.
Тикамаса сложил:
— Всё сильнее печаль
От разлуки с тобой,
Сравнить её не с чем.
Все чувства мои
В страшном смятенье.
Токикагэ произнёс:
— Сегодня расставаясь,
Хочу я встретиться с тобой,
Прежде чем высохнет роса,
На крылышки цикад
Упавшая.
Танэмацу сложил:
— Вновь день наступил,
Когда запеть кукушка должна.
Но нет радости в сердце —
Ведь гости мои
Сегодня меня покидают.[426]
Было выпито много чаш вина. Господам преподнесли приготовленные подарки: одежду, лошадей, птиц. На лошадях были разукрашенные сбруи, красивые сёдла; к каждой лошади были приставлены по два конюха в верхней воинской одежде. Они вывели лошадей, показали их господам и затем выстроили в ряд перед гостями. После этого вывели лошадей, нагруженных подарками, и каждый раз, когда эти лошади проходили перед гостями, господа играли рандзё[427] и танцевали. Жена Танэмацу вручила отъезжающим нуса[428]. Для каждого из гостей она приготовила по четыре ажурные серебряные шкатулки и положила в одну — уголь[429] и чёрные благовония, в другую — золотой песок, в третью и четвёртую — жезлы нуса из золота и серебра. Перевязав шкатулки лентами, она прикрепила к ним для каждого гостя стихотворение. Вот что она написала для Накаёри:
«Вижу, как встал ты,
Чтобы отправиться в путь…
Хлынули слёзы из глаз,
Китайского платья рукав
Вымок до самой изнанки».
К шкатулке с нуса она прикрепила стихотворение для Накатада:
«Тяжело расставаться,
Медлю я нуса вручить…
Но с каким нетерпением
Отец твой и мать
Ждут твоего возвращения!»
Стихотворение для Юкимаса она прикрепила к шкатулке c золотым песком:
«Кто сосчитает песчинки
На морском берегу,
В который бьют бурные волны?
Кто знает, сколько дум о тебе
В сердце моём?»
После этого гостям были преподнесены красные платья, Майские платья тёмно-фиолетового цвета, а также штаны на подкладке. Стражникам Личной императорской охраны были преподнесены штаны из белого полотна.
Наконец-то двинулись в путь. Судзуси со свитой слуг и правитель провинции со всеми своими подчинёнными проводили гостей до заставы. Там правитель провинции решил повернуть назад, и в это время издалека послышалось пение столичной птицы.
Накаёри произнёс:
— Прибыл уже в столицу —
Ведь птицы слышу я пеньё!
Не надо дальше идти,
И с другом здесь
Могу я остаться!
Накатада сказал:
— С мукой в сердце
Должен пройти
Эту заставу…
Но если поёт здесь
Столичная птица…
Юкимаса сложил:
— Отпускаю поводья,
И в сумерках конь мой
Летит легче птицы.
Но поток слёз моих
Льётся ещё быстрее.
Судзуси произнёс:
— Не разрушить ли мост,
Чтобы гости мои
Отсюда уйти не смогли?
Напрасно! Не в силах
Ничто задержать их.
Правитель провинции сложил:
— Бурной стала река
От слёз, что при прощании
Я проливаю.
Сможет она задержать
Резвых коней?
Так выразив на прощание свои чувства, господа расстались на заставе. Гости отправились в столицу, а жители провинции повернули к себе.
* * *Только в четвёртый день четвёртого месяца, когда уже стемнело, путешественники достигли дома главы Ведомства внутридворцовых дел.
Тадаясу устроил пир. Перед гостями поставили по два столика из чёрной хурмы, покрытых шёлковой кисеёй, а перед стражниками — столики из магнолии.
Хозяин, взяв чашу в руку, сказал:
— Как вы находите травы и деревья этой деревушки после раковин кайко[430] на морском берегу?