Накаёри на это ответил:
— Там я думал об одном…[431]
Оставив в горном селенье
Почки деревьев,
Удалился на взморье.
Но раковины кайко
Я не смог там найти.[432]
Тадаясу произнёс:
— От старого дерева
Я для тебя
Срезал цветущую ветку.
Береги же её:
Второй такой уж не срезать![433]
Накаёри преподнёс Тадаясу коробки с едой и волов. Накатада и Юкимаса, поблагодарив хозяина за угощение, откланялись. Расставшись с Юкимаса, Накатада отправился в усадьбу Кацура.
Восхитительные подарки, привезённые из провинции Ки, путешественники преподнесли разным людям. Золотую лодку Накаёри преподнёс императору, серебряную лошадь, нагруженную коробами для путников, — генералу Масаёри, шкатулки из аквилярии с благовониями и лекарствами — своему тестю, ажурные серебряные шкатулки и другие мелкие вещи отдал жене.
Накатада серебряного коня преподнёс отцу, шкатулки с благовониями — отрёкшемуся от престола императору Сага ажурные серебряные шкатулки и другие мелкие вещи — своей матери, а лодку и некоторые другие прекрасные подарки с какой-то целью оставил пока у себя.
У Юкимаса не было ни жены, ни детей, ни родителей, и он преподнёс лодку наследнику престола, лошадь с коробами — отрёкшемуся императору Сага, шкатулки с благовониями — императрице, а серебряные шкатулки и другие мелкие вещи оставил пока у себя.
* * *Как-то раз Масаёри отправился в покои Атэмия и попросил её поиграть на кото. Вокруг него собрались его замужние дочери и слушали игру сестры. Вдруг четвёртый сын Масаёри, помощник начальника Левой дворцовой стражи, доложил, что пожаловал младший военачальник Личной императорской охраны Накаёри.
— Давненько о нём ничего не было слышно, — сказал Масаёри. — Пока он проводил время в развлечениях, топорище, должно быть, успело сгнить[434]. Наши утончённые молодью люди, по-видимому, куда-то ездили, целый месяц их не видно было. Пригласите военачальника сюда. — Он приказал устроить сиденья на веранде. — Пожалуйте сюда, — пригласил он Накаёри, и они сели друг подле друга.
— Последнее время вы не появлялись в императорском дворце и ко мне не заходили, я уже начал подозревать что-то неладное, — начал хозяин.
— Я очень виноват, — отвечал молодой человек. — Я хотел совершить паломничество в храм Когава и отправился в провинцию Ки. Там я познакомился с одним замечательным человеком и расстаться с ним никак не мог, только вчера возвратился домой.
— Кто же это такой? — поинтересовался Масаёри. — Я что-то не могу сообразить.
— Это Минамото, внук Каминаби Танэмацу, секретаря Управления этой провинции. Усадьба находится как раз на пути в храм Когава. В тех краях был как-то стражник Личной императорской охраны Мацуката, и при встрече этот самый Минамото пригласил к его себе: «Дайте пару дней отдыха вашим лошадям и волам, а потом возвращайтесь в столицу». Мацуката провёл там несколько дней; ему казалось, что он возродился в западном раю Чистой земли. Усадьба, каждая сторона которой тянется на восемь те, вся застроена домами, «крашенными золотом, лазуритом, раковинами тридакна, агатом; всё отполировано; вокруг — тысяча ступ, множество молелен и других строений; там нет только попугаев и павлинов, — вот как он живёт. Поскольку я не могу обо всём рассказать как нужно, я привёз вам от него подарки, чтобы вы хоть немного представили его положение.
— Всё выполнено с большим вкусом, — похвалил Масаёри. — Раньше я слышал, что это императорский сын, рождённый придворной дамой низшего ранга, дочерью Каминаби. Она была изысканна и очень дружелюбна к другим. Отец её из простых, но дочь — красавица, очаровательна была настолько, что возбуждала зависть. Потом я ничего о ней не слышал. Каким же он вырос, её сын?
— Это поистине замечательный человек, — ответил Накаёри. — Пожалуй, он не уступит Накатада. У него есть всё: красота, сердце, талант.
— Думаю, что на кото Накатада играет всё-таки лучше него, — заметил Масаёри.
— И здесь его искусство привело меня в восторг, — сказал Накаёри. — Накатада и он соревновались в игре на цитрах, и он никак не хуже Накатада.
— Кто ещё был с вами? — спросил Масаёри.
— Накатада, Юкимаса, Тикамаса, Токикагэ, Муракагэ, Ясуёри, Садамацу, Кадзунари — из служащих Левой и Правой личной императорской охраны я выбрал тех, кто может хорошо петь.
— Всё это — самые сливки! — воскликнул Масаёри. — вы, Должно быть, долго размышляли, прежде чем сделать выбор. Как замечательно, когда в подобном месте собирается столь изысканное общество! В нашей стране только государь, ловимому, живёт, как ему хочется. Какая же завидная участь у человека, живущего так, как мы, грешные, даже мечтать не Можем!