На другой стороне реки показался правый генерал в красиво украшенной лодке. Он приготовил всё с изумительным вкусом, и множество великолепных вещей ‹…›, а Накатала велел играть корейскую музыку. Лодка пристала к берегу.
Левый генерал был чрезвычайно обрадован. На берегу реки чины из Левого управления, придворные, господа, исполняя музыку, ждали, когда Канэмаса высадится на берег. На мотив песни «Наш дом» левый генерал пропел следующие стихи:
— Чтобы над бездной проплыть,
Длинный шест
Корабельщику нужен.
Так и тебе запастись
Нужно долгим терпеньем[541].
Правый генерал пропел на мотив песни «Море в Исэ»:
— Не может коснуться
Дна длинный шест…
У кого ещё ты найдёшь
Такое глубокое сердце,
Как у корабельщика?[542]
Наконец Канэмаса сошёл на берег. Чины Правой и Левой личной императорской охраны, играя на музыкальных инструментах, заняли места рядом друг с другом. Туда же, на берег реки, для совершения церемонии очищения прибыл принц Хёбукё. Масаёри обрадовано вышел ему навстречу и привёл к гостям.
Тем временем от наследника престола прибыл один из архивариусов с посланием для Атэмия. В письме было:
«Ты так давно
Жестока ко мне,
Что даже праздник
Очищения сегодня
Тебе не будет полезен».
Атэмия на это ответила:
«Лучше не попадаться
На глаза человеку,
Такому, как нуса большая.
В день очищения прошу я богов,
Чтоб мы никогда не встречались[543].
Но молитвы мои сегодня боги услышат».
Вместе с письмом она велела пожаловать посыльному полный женский наряд[544].
С наступлением вечера госпожи приказали поднять полотнища и поставить вместо них переносные занавески из свисающей бахромы и смотрели, как среди гладких камней и уступов скал пенится река, как низвергаются водопады. Прислуживающие Атэмия дамы: Соо, Тюнагон, Хёэ, Соти-но кими — с красивыми служаночками расположились на скалах, поставили перед собой кото, начали играть на них и попросили присутствовавших петь. Дочери Масаёри были всем этим очарованы. Накатада приблизился к шатру Атэмия и вступил в разговор с Соо. Глядя на пенящуюся между камней воду, он произнёс:
— Не угасает
В прибрежных камнях
Пламя любви,
И бурно клокочет
Меж ними вода.
Хоть я и ничтожный человек, не замолвишь ли ты за меня словечко?
Соо ответила:
— По мелкому дну
Меж камней
Несётся пенная влага.
Но куда там кипеть! —
Чуть тепловата она.
Советник Санэтада вручил Хёэ письмо для передачи Атэмия. Он слышал, как девицы смеялись, читая его предыдущее послание; ответа же Санэтада не получал. И теперь он написал вот что:
«Столько писем
Тебе я пошлю,
Что устанет
Читать их
Тьмущая тьма богов».
И на это письмо она ему не ответила.
Когда стемнело, начались священные пляски, которые продолжались всю ночь, а затем начали выкликать талантливых людей[545].
Принц Хёбукё сказал:
— Велик талант у тонких людей!
Он поднялся на скалу перед шатром, в котором находилась вторая жена Масаёри, и обратился к ней:
— За все эти месяцы я не получил ни одного письма, которого так жаждет моя душа. Сегодня ночью даже боги выполняют просьбы смертных. Между мною и твоей дочерью существуют родственные узы, я все эти годы посылаю ей письма, но она не обращает на них никакого внимания, как будто я совершенно посторонний. Не скажешь ли ты ей, что со мной не следовало бы так обращаться?
— Мне думается, что во время очищения боги думают совсем о другом, — улыбнулась она. — Твоё положение мучительно. Если бы ты раньше обратился, ты бы уже так не беспокоился: я бы давно рассказала ей о твоих чувствах.
— Многие пишут ей письма, но она относится так жестоко только ко мне, — продолжал принц. — Непрерывно меня мучит ревность. И пусть даже мне грозит гибель, теперь у меня нет сил остановиться.
— Скажу тебе не обинуясь: если бы у нас была дочь на выданье, то и вопроса бы не было, но сейчас никого нет. Я сама жалею об этом. Так что отложим на некоторое время наш разговор.
— Через некоторое время меня уже не будет в живых и говорить будет не о чём. — С этими словами принц простился с сестрой.
На рассвете стали вручать подарки: сановникам и принцам — женское платье, музыкантам — штаны из белого полотна, правому генералу — превосходных коней и соколов.