— Ведь говорят: «К чему мне нефритовая башня?»[588] Как я завидую Судзуси! — воскликнул Накатада.
— Не о тебе ли говорит пословица про быка с обломанными рогами?[589] — спросил Накадзуми.
— Сколько ни жди от лохматого пса чего-либо достойного, никогда не дождёшься, — засмеялся Накатада.
— Не говори глупостей! В наше время Судзуси — первый человек. И государь, и отец мой считают его небожителем, который спустился на землю. Поэтому государь и распорядился отдать ему в жёны мою сестру. Но почему ты, достигший такого блестящего положения, жалуешься на судьбу?
— Теперь словами делу не поможешь, но я всем сердцем стремился к твоей сестре и никак не могу вместо неё думать о принцессе, — признался Накатада.
— Где же найти пестик для лекарства?[590] — спросил Накадзуми.
— Не кажется ли тебе, что ты не съел персика?[591] — ответил Накатада. — Скажи мне, кто сегодня на заре играл на кото в покоях? Теперь мне остаётся только умереть. Почему я не умер раньше!
— Это играла моя девятая сестра.
— Так мне довелось хоть издалека услышать её замечательную игру! Ах, как же теперь я сяду за кото! — воскликнул Накатада.
— Ну, она играет не так уж хорошо, чтобы ты её расхваливал, — возразил его друг.
— Она играла очень трудную пьесу. Я подумал, что играет какой-то знаменитый музыкант, каких в мире раз-два и обчёлся. Игра её была необычайно прелестна, и было в ней что-то от нынешнего нового стиля, — промолвил Накатада, и грудь его пылала от бесконечной любви.
* * *Вторая жена генерала Масаёри уже давно готовилась к поздравлению императрицы-матери в связи с её шестидесятилетием. Она всё сделала необычайно красиво: шкафчики, створчатые ширмы, различную утварь. Императрице-матери должно было исполниться шестьдесят лет в следующем году, и дочь хотела устроить большое празднество.
Она сказала своему мужу:
— Я тут говорила с принцем Хёбукё и спросила, навещает ли он наших родителей. Он ответил, что ходит туда постоянно. Императрица-мать спрашивала его: «Почему жена Масаёри не приходит к нам? Мне уже немного осталось жить в этом изменчивом мире, и хотелось бы увидеть моих внуков». И действительно, я так давно не навещала её, что она вправе пенять мне. Так или иначе мне хочется приготовить к поздравлению всё по собственному вкусу и с детьми отправиться во дворец.
— Не тревожься, — успокоил её генерал. — По-моему, к празднеству уже всё сделано, и ты можешь навестить родителей в новом году, когда будет назначено поздравление императрицы-матери.
— Прекрасно! — ответила жена. — Но мы ещё не занимались подарками гостям и наградами священникам.
— Это пустяки, с этим мы быстро справимся. Прежде всего нужно позаботиться о трапезе после поста, а потом — о наградах священникам.
— Очень хорошо, — ответила госпожа. — Распорядись о подносах с угощением для императрицы-матери, а кроме того, надо обучить мальчиков танцам.
— О подносах я говорил с первой женой. Учить же детей ганцам я поручил Санэмаса. Как только я заметил, что ты начала готовиться к празднику, я, само собой, живо обо всём распорядился. Мне жаль, что ты понапрасну беспокоишься, ведь я рядом с тобой. Я уже давно всё предусмотрел, не упустив ни одной мелочи, и как только наступит новый год, мы сможем явиться туда с визитом. Я же всегда приказываю делать только неотложные дела и, не уделяя внимания более важным, причиняю тебе беспокойство, — поддразнил он жену
— Как? Уже всё готово? — изумилась она. — Ты всегда приказываешь делать только срочные дела, поэтому я и думала, что хлопоты о празднике ты отложил на будущее.
Масаёри позвал к себе своего старшего сына и зятьёв и сказал:
— Я хочу сообщить вам о своих давних пианах и о чём теперь хлопочет моя вторая жена. Я устраиваю самые обычные пиры и занимаюсь никчёмными делами, но к столь важному празднику совсем не готовлюсь, — в будущем году императрице-матери исполняется шестьдесят лет. В первый месяц, в день крысы будет проводиться церемония подношения свежих трав, и в этот день мы отправимся с поздравлениями[592]. Мы должны решить, кто из мальчиков будет исполнять танцы. Хотя я сам прихожусь императрице-матери не сыном, а только зятем, во искупление своего преступления, что отнял у неё дочь, я хочу приготовить всё таким образом, чтобы жена моя не имела причины быть недовольной. Это моё заветное желание.
— Конечно, обо всём лучше позаботиться заранее, — сказал Санэмаса. — О подготовке танцев я уже слышал и отдал приказание четырнадцати учителям танцев, которые состоят у меня на службе, чтобы они обучили детей, следуя их различным способностям. Танцы могут исполнять шесть или семь мальчиков, их надо разделить на две группы. В одной — сыновья моего брата, а в другой — дети Тададзуми. Из них и выберем. Естественно, что кроме танцев нужно заняться ещё множеством других вещей. Всё это мы сделаем.