Чтение сутр началось в двадцать второй день, а в полдень двадцать третьего дня была проведена последняя церемония. Высшим священникам вручили по десять штук белого шёлка. Вечером началась церемония провозглашения имён будд[599], и священники всё ещё оставались во дворце.
Через несколько дней после церемонии провозглашения имён будд наступил последний день месяца, и все спешили надеть одежды первого месяца.
* * *Те, которые посылали письма девятой дочери Масаёри, Уже ни на что не надеялись, зная, что и в новом году их ждут одни страдания. Как все они мучились ревнивыми думами!
Однажды утром, когда земля была покрыта инеем, Атэмия принесли письмо от советника Масаакира:
«Казалось, что на горьком опыте я должен был бы хорошо узнать, как Вы жестоки, но…
Тянутся долго мои
Одинокие ночи.
Пал иней холодный
На землю,
И вянет терпенья трава[600].
Мне не следовало бы писать Вам так. Сейчас я уже ничего не понимаю…»
Ответа на это не последовало.
Пришло письмо от советника Санэтада:
«И утром не тают
Замёрзшие слёзы мои.
И не разнять рукавов,
Хоть нет никого,
Кто б ночью связал их на верность.
Как это странно!»
Ответа и на это письмо не было.
* * *В последний день месяца из разных провинций привезли божество снеди и вещей для праздника. Наступил новый год. В первый день господа, надев самые красивые одежды, пришли поздравить генерала. Церемония была очень торжественна.
* * *На следующий день после состязаний по стрельбе из лука Масаёри должен был устроить у себя пир. Он велел своей второй жене приготовиться к пиру особенно тщательно.
— Будь очень внимательна. В прошлом году такой пир давал генерал Канэмаса, и всё там было великолепно, — у госпожи с Третьего проспекта редкостно возвышенная душа, на свете нет женщины прекраснее матери Накатада!
— Это, безусловно, так, — согласилась госпожа. — Мать Накатада, конечно, женщина необычная, если правый генерал так беззаветно её любит.
Она поспешно начала готовить подарки к пиру.
* * *Чествование императрицы-матери было устроено в последний день крысы, который пришёлся на двадцать седьмой день первого месяца.
Для этого праздника Масаёри приготовил шесть шкафчиков, ароматические вещества из аквилярии, мускуса, сандалового дерева, цезальпинии. В китайские сундуки, сделанные из древесины пахучих деревьев, были положены различные ткани и парча. Всё, начиная со шкатулок, сосудов для благовоний и лекарств, тушечниц, было приготовлено и уложено изумительно красиво. Платья, раздвижные перегородки, наряды для всех четырёх времён года, ночное платье, китайские платья со шлейфами, подставки для палочек для еды, вышитые салфетки, коробы для одежды, украшенные серебром, кото, украшенные росписью по лаку, рукомойники, серебряные чашки, тазики, шторы из аквилярии, серебряные флажки, подлокотники из аквилярии, ажурные серебряные шкатулки, створчатые ширмы, обтянутые китайским узорчатым шёлком, рамы для переносных занавесок из цезальпинии для зимы и красного сандалового дерева для лета — всё было редкой красоты.
* * *Нечего говорить о том, что для каждого из времён года были преподнесены различные ленты к переносным занавескам, подушки для сидения, стулья. Кроме того, было приготовлено шесть столиков, золотые чашки с тонкой чеканкой, Масаёри позаботился обо всём без исключения.
Двадцать шестого дня семейство Масаёри отправилось во дворец к императрице-матери.
Все расселись в двадцати экипажах, десять из них были украшены нитками, десять были позолоченные и украшены листьями пальмы арека. Юные служанки, делающие причёску унаи, ехали в двух экипажах, в двух других — низшие прислужницы. В свите перед экипажами шла такая толпа, что казалось, будто там собрались все мужи страны, — сто чиновников четвёртого и пятого рангов, а шестого ранга — не счесть. Вторая жена Масаёри и дочери до Имамия были одеты в красные платья, красные с чёрным отливом на голубой подкладке платья и китайские со шлейфами из узорчатого шёлка. Атэмия, которой исполнилось пятнадцать лет, была одета в красное китайское платье, верхнее платье и верхние планы из белого узорчатого шёлка. Сопровождавшие её дамы вне зависимости от ранга были в зелёных и белых на зелёной подкладке платьях со шлейфами зелёного цвета, крашенными травами. Подростки и низшие слуги были все в трёхслойных гладких платьях.
Когда поезд прибыл во дворец, вторая жена Масаёри прошла к императрице-матери.
— Я давно уже не навещала вас, — сказала она, — особых новостей у меня не было, и мне не хотелось надоедать вам. Вдруг я узнаю, что вы нездоровы и даже принимаете лекарства, я испугалась и собралась было к вам, но в это время очень сильно заболела Дзидзюдэн, служащая в императорском Дворце, и я должна была ухаживать за ней.