— У меня сейчас нет свободного времени. Но если ты будешь передавать письма Атэмия, я обучу тебя всему, чему учу наследника престола.
— Все учителя так говорят. Эдак я останусь неучем, — вздохнул мальчик.
Он отнёс письмо Атэмия, она очень этому удивилась и письмо отбросила.
* * *Святой отец Тадакосо выполнял великие обеты и всё время молился перед изображением Радостного Будды[618].
Как-то раз, налив в тушечницу воды, над которой прочитал заклинания, он написал:
«Суетный мир покидая,
Думал, что больше
Не буду знать я печали.
Не ведал, что много страданий
Ты для меня припасла».
Все молитвы его оставались безответными.
* * *В четырнадцатый день третьего месяца семейство Масаёри отправилось в Нанива для выполнения обряда очищения в день змеи[619]. Все господа поехали туда, и в усадьбе почти никого не осталось. Было приготовлено шесть вмещающих сто пятьдесят коку риса лодок, с крышей из коры кипарисовика, обнесённых высокими перилами и украшенных золотом, серебром и лазуритом. Паруса на лодках были привязаны толстыми белыми канатами, снаряжение отделано позолотой, все занавески выкрашены ‹…›. В каждой из лодок было по двадцать лодочников и четыре рулевых, все они были нарядно одеты и все, как на подбор, красивы. Управляющие поместьями Масаёри в провинциях прислали необходимое для лодок снаряжение.
В первую лодку сели вторая жена Масаёри, Дзидзюдэн и Атэмия, во вторую — другие дочери от второй жены, в третью — семь замужних дочерей генерала. С ними было по двадцать взрослых прислужниц, по четыре юных служаночки и четыре низших служанки — все дамы из хороших домов, одетые с особой тщательностью. В четвёртую лодку сели сам генерал, Накатада, Судзуси и Санэтада. В пятую — семь зятьёв Масаёри. Часть прислужников генерала и его второй жены сели в большую лодку, часть плыли в маленькой. Когда проплывали мимо ивы, называемой «ива в короне»[620], жена Масаёри сложила:
— Ива не может
В бледно-алое платье
Одеться.
По-прежнему нити
Зелёные сучит…[621]
Дзидзюдэн произнесла:
— Мне показалось было,
Прибрежные ивы
Покрылись цветами.
Нет, то белые Цапли
На ветках сидят.
Атэмия сочинила:
— Много уж лет
Дерево это зовут
Ивой в красных одеждах.
Но с каждым годом всё зеленее
Становятся листья её.
Наконец доплыли до Нагасу[622].
Увидев стоящих на берегу журавлей, пятая дочь Масаёри, жена принца Мимбукё, сложила:
— Тысячелетний журавль
На берег спустился.
Может быть, назовут
Это место отныне
Отмелью вечности.
Услышав пение соловья, вторая дочь Масаёри, жена принца Накацукасакё сложила:
— Быстро пройдёт весна,
Что сейчас цветёт
В бухте Нагасу.
Слышу, как соловей
Плачет горько о чём-то.
Четвёртая дочь Масаёри, жена военачальника Левой императорской охраны, произнесла:
— Свободно льётся
Пение соловья,
Что грустит
О весне уходящей.
Всё поле опять цветами покрылось…
Жена Мимбукё сочинила:
— С приходом весны
Всё взморье Нагасу
Покрылось цветами.
И кажется, долгой будет
Пора их цветенья.
Лодки прибыли в бухту Мицу[623], и жена военачальника Левой дворцовой стражи произнесла:
— Белое облако
Плывёт в вышине.
Можно ли верить,
Что видел когда-то
Бухту Мицу?[624]
Третья дочь Масаёри, жена Санэмаса, произнесла:
— Наконец приплыли сегодня
В бухту Мицу, о коей
Так много слыхана рассказов.
И мнится, что здесь
Была уж когда-то.
Шестая дочь Масаёри, жена правого министра, сложила:
— Вижу впервые
Бухту я Мицу,
О которой так много слыхала.
На берег сойти нельзя.
Что ж! В лодке можно соснуть…
Когда в бухте совершили церемонию очищения, пришло как раз письмо от наследника престола:
«Далеко ты плывёшь
И в каждой реке
Творишь очищенья обряд.
А я же от дерева нагэки
Ни на шаг отойти не могу».
Прочитав послание, Атэмия рассмеялась:
— Что-то простоватое есть в этом письме![625]
В ответ она написала:
«Кончится месяц,
И опадут все цветы
Древа нагэки.
Ветер холодный по небу гонит
Восьмислойные облака».
Посланцу вручили женский наряд, прекрасного коня с седлом, и он поспешно возвратился в столицу.
Когда добрались до Нанива, то увидели, что там собрались наместники области Кинай[626], тех территорий, через которые проходили дороги Санъё и Нанкай[627], и самым лучшим образом устроили место для стоянки путешественников. Прямо в бухте они разбили цветник, очень красиво усыпали землю песком, разложили камни и, подготовив всё к приезду гостей, ожидали их. Лодки подходили на вёслах одна за другой, сидящие в них искусные музыканты поочерёдно играли на разных инструментах, аккомпанируя пению гребцов. Они заиграли «Многие лета», а стоявшие на берегу стали подпевать и ожидали, когда гости причалят. Лодки приближались к берегу, и в каждой прочитали молитвословие[628].