- Мое доверие к вам беспредельно, - отвечала растроганная монахиня. - И я уверена, что союз наш вовсе не случаен.
- Я знаю, что виноват, ибо не должен был столько раз повергать в смятение ваши чувства, и раскаяние мое мучительно. Но надеюсь, что хоть теперь вы поверили наконец в мое бескорыстие. Подумайте сами, разве я похож на других?
Догадавшись, что он имеет в виду недостойное поведение ее пасынка, женщина смутилась.
- Могу ли я быть наказана тяжелее? Ведь я обречена до самого конца появляться перед вами в этом печальном обличье... - сказала она и горько заплакала.
Нежные черты Уцусэми с годами словно стали еще нежнее, никогда она не казалась Гэндзи такой привлекательной. К тому же она была монахиней, и оставить ее было не так-то просто... Понимая, что шутливый тон в подобных обстоятельствах неуместен, Гэндзи степенно и учтиво беседовал с женщиной, а иногда, поглядывая в сторону покоев дочери принца Хитати, думал, вздыхая: "Как жаль, что с той даже так говорить невозможно..."
Немало было и других женщин, которым он покровительствовал. Гэндзи навестил всех.
- Бывает, что я не появляюсь у вас по нескольку дней кряду, - ласково говорил он, - но я всегда помню о вас. Ведь страшна лишь последняя разлука на этом, увы, небеспредельном пути... Да, продлится ли жизнь, даже того не знаем... (208, 209).
Каждая из этих женщин была по-своему дорога его сердцу.
Люди, достигшие высокого положения, очень часто не знают меры в высокомерии и чванливости, но Великий министр был неизменно ровен и приветлив со всеми, кто его окружал, независимо от их рангов и званий. Так, многие жили, уповая единственно на его доброту.
В том году решено было провести Песенное шествие. Предполагалось, что, выйдя из Дворца, процессия направится ко дворцу Красной птицы, а оттуда к дому Великого министра. Путь неблизкий, и на Шестой линии певцы появились уже перед самым рассветом.
В безоблачном небе сияла луна, и невозможно было оторвать глаз от присыпанного легким снежком сада. В те времена среди придворных было немало замечательных музыкантов, а поскольку на сей раз их воодушевляло еще и присутствие Великого министра, флейты звучали особенно сладостно.
Гэндзи заранее разослал приглашения дамам, и они поспешили занять приготовленные для них помещения в левом и правом флигелях и на обеих галереях. Девушка из Западного флигеля, перейдя в Южные покои, встретилась с маленькой госпожой. Госпожа Мурасаки, отгородившись занавесом, тоже участвовала в их беседе.
Пока певцы обходили покои Великой государыни из дворца Красной птицы, ночь склонилась к рассвету, и предполагалось, что в доме на Шестой линии у них будет "остановка", во время которой они получат легкое угощение. Великий министр изволил распорядиться, чтобы участников процессии приняли со всевозможными почестями и выставили для них роскошные яства, вовсе не предусмотренные правилами.
Близился рассвет, и в холодном сиянии луны мерцал падающий снег. Налетал ветер, возникая где-то высоко, в кронах сосен.
Мягкие, зеленые с белым одеяния певцов вряд ли могли оживить унылое однообразие пейзажа. Не отличались яркостью и искусственные цветы, украшавшие головные уборы, но в доме на Шестой линии они, так же как, впрочем, и все остальное, казались необыкновенно изящными, и, любуясь ими, люди чувствовали, как вливаются в них новые жизненные силы. Среди гостей было немало красивых юношей, но самыми красивыми были господин Тюдзё и сыновья министра Двора.
Небо светлело, падал легкий снежок, в холодном воздухе звенели стройные голоса певцов, поющих "Бамбуковую реку"10. Движения танцоров поражали изяществом. Как жаль, что кисть не может запечатлеть все это на бумаге!
Из-за ширм и занавесей видны были рукава дам, не пожалевших сил, дабы затмить своих соперниц. Радуя взоры многообразием оттенков, рукава эти напоминали о "весенней парче" (210), просвечивающей сквозь легкую рассветную дымку. На редкость отрадное зрелище! И если б непривычные одеяния певцов, громкие приветственные крики и диковинные обычаи, соблюдавшиеся с нарочитой строгостью, не умаляли достоинства поистине прекрасных мелодий... Так или иначе, участники шествия получили обычное вознаграждение, с которым и удалились.
На рассвете дамы разошлись по своим покоям. Господин министр лег почивать и поднялся, когда солнце стояло совсем высоко.
- А ведь голос у нашего Тюдзё почти так же хорош, как у Бэн-но сёсё. Право, никогда еще в мире не рождалось столько талантов. Может быть, в старину люди и были ученее, но если говорить о чувствительности... Решив воспитывать Тюдзё таким образом, чтобы он был прежде всего пригоден для государственной службы, я старался уберечь его от легкомысленных утех, которые занимали столь значительное место в моей собственной юности, однако в сердце каждого человека живет, наверное, подспудная тяга к прекрасному. Невозмутимая суровость, даже если она является чисто внешней, производит скорее неприятное впечатление, - говорил Гэндзи, явно довольный сыном.
Тихонько пропев "Тысячу весен"11, он добавил:
- Раз уж собрались здесь все дамы, неплохо было бы послушать музыку.Не устроить ли нам благодарственное пиршество?
Он распорядился, чтобы принесли хранящиеся в прекрасных чехлах кото и бива, и, стряхнув с них пыль, подтянул ослабевшие струны. Разумеется, дамы без промедления принялись совершенствовать свое мастерство, усердно готовясь к предстоящему празднеству.
Бабочки
Основные персонажи
Великий министр (Гэндзи), 36 лет
Государыня-супруга (Акиконому), 27 лет, - дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, воспитанница Гэндзи, супруга имп. Рэйдзэй
Госпожа Весенних покоев (Мурасаки), 28 лет, - супруга Гэндзи
Принц Хёбукё (Хотару) - сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Юная госпожа из Западного флигеля (Тамакадзура), 22 года, - дочь Югао и министра Двора, приемная дочь Гэндзи
Министр Двора (То-но тюдзё) - брат Аои, первой супруги Гэндзи
Утюдзё (Касиваги) - сын министра Двора
Тюдзё из дома Великого министра (Югири), 15 лет, - сын Гэндзи
Удайсё (Хигэкуро) - поклонник Тамакадзура
Миновал Двадцатый день Третьей луны, а в Весеннем саду необыкновенно пышно цвели цветы, звонко пели птицы. "Возможно ли? - недоумевали обитательницы остальных покоев. - Ведь повсюду цветы уже отцвели..."