Увы, лишь теперь я поняла…»
Безучастный ко всему на свете, Гэндзи тем не менее снова и снова перечитывал это письмо, обретая в нем источник утешения. «Теперь только Государыня способна скрасить мое одиночество…» — думал он. Не успевая рукавом отирать бегущие по лицу слезы, он никак не мог написать ответ.
«К обители туч Душа твоя устремилась. Хоть раз оглянись На этот непрочный мир, Где не кончается осень…»Свернув письмо, Гэндзи долго сидел задумавшись. Его собственное здоровье тоже оставляло желать лучшего, и большую часть времени он проводил в женских покоях, скрываясь от посторонних глаз. Заключившись в молельне, он отдавал дни служению, и лишь немногие близкие прислужницы разделяли его уединение. Когда-то они с госпожой мечтали прожить вместе тысячу лет, но, увы, всякая жизнь имеет предел, и разлука неизбежна. Теперь ничто не мешало ему сосредоточить помыслы на грядущем мире и видеть перед собой росинки на лепестках лотоса. Право, когда б он не дорожил так мнением света…
Подготовку поминальных служб, не дождавшись от отца каких бы то ни было указаний, взял на себя Удайсё.
«Сегодня наконец…» — часто думал Гэндзи, томимый тайным беспокойством, но дни шли, и жизнь казалась ему пустым сном.
Государыня-супруга тоже предавалась скорби, ни на миг не забывая госпожи…
Кудесник-даос
Гэндзи, 52 года
Принц Хёбукё (Хотару) — младший брат Гэндзи
Удайсё (Югири), 31 год, — сын Гэндзи
Государыня-супруга (имп-ца Акаси), 24 года, — дочь Гэндзи и госпожи Акаси
Третий принц (Ниоу), 6 лет, — внук Гэндзи, сын имп. Киндзё и имп-цы Акаси
Третья принцесса, Вступившая на Путь принцесса (Сан-но мия), 26(27) лет,— дочь имп. Судзаку, супруга Гэндзи
Сын Третьей принцессы (Каору), 5 лет, — сын Третьей принцессы и Касиваги (официально Гэндзи)
Госпожа Акаси, 43 года, — возлюбленная Гэндзи, мать имп-цы Акаси
Обитательница Летних покоев (Ханатирусато) — возлюбленная Гэндзи
Сияние новой весны озарило мир, а в душе Гэндзи по-прежнему царил беспросветный мрак. Как обычно, в первые дни года многие приходили к нему с поздравлениями, но, сказавшись больным, он никого не принимал и, только узнав, что пожаловал принц Хёбукё, велел провести его во внутренние покои.
— В доме моем Никто не станет отныне Восхищаться цветами. Так для чего же, весна, Ты снова приходишь ко мне?—сказал он принцу, и тот ответил, рыдая:
— Пришел я сюда, Чтобы вдохнуть аромат, Цветами оставленный, А ты меня счел, увы, Обычным весенним гостем.Выйдя в сад, принц остановился под красной сливой. «Может ли кто-нибудь другой оценить…» — подумал Гэндзи, любуясь его изящной фигурой.
Стояла та прекрасная пора, когда цветы только начинают раскрываться. Раньше в такие дни в доме Гэндзи звучала музыка, но нынешней весной все было иначе.
Дамы, давно прислуживавшие в доме, не снимали одеяний скорби. Новый год не принес им облегчения, они плакали и стенали, ни на миг не забывая о своем горе. Единственное их утешение составляли заботы о господине, который не покидал дом на Второй линии даже ради того, чтобы навестить кого-нибудь из близких ему особ. Некоторые из этих дам в былые времена не то чтобы пробуждали в душе Гэндзи глубокие чувства — этого не было, но становились предметом его сердечной наклонности и, казалось бы, теперь, когда он коротал ночи в тоскливом одиночестве… Однако Гэндзи не отличал никого, и даже прислужницы, остающиеся на ночь в его покоях, помещались в отдалении. Иногда, не в силах сдерживать тоски, Гэндзи беседовал с дамами о прошлом. Далекий от суетных помышлений, он тем не менее часто вспоминал, как огорчали госпожу его измены. «Для чего я заставлял ее страдать? — думал он, терзаемый запоздалым раскаянием. — Госпожа все принимала так близко к сердцу — и случайные прихоти, и подлинные увлечения… Она не была злопамятна, тем более что, обладая недюжинным умом и прозорливостью, прекрасно понимала, сколь велика моя любовь к ней, и все же каждое новое свидетельство моей неверности повергало ее в отчаяние и заставляло сомневаться в моих чувствах».