Сыновья Государыни отличались миловидностью и благородством осанки, но прекраснее всех был принц Хёбукё. Самым невзрачным показался собравшимся Четвертый принц, иначе именуемый принцем Хитати. И не потому ли, что его матерью была простая кои?
Как обычно, без особого труда победили левые. Состязания закончились раньше, чем предполагалось, и Правый министр, покидая Дворец, пригласил к себе в карету принца Хёбукё, принца Хитати и Пятого принца, сына Государыни. Приметив, что Сайсё-но тюдзё, принадлежавший к потерпевшим поражение, молча пробирается к выходу, министр остановил его.
Принцы согласились почтить мой дом своим присутствием, — сказал он. — Не хотите ли присоединиться к ним?
Сыновья министра — Эмон-но ками, Гон-тюнагон, Удайбэн, — а также многие другие вельможи, приглашенные на празднество, разошлись по каретам и отправились в дом на Шестой линии. От Дворца до Шестой линии довольно далеко, и пока ехали, пошел легкий снежок, сообщая необыкновенное очарование наступающим сумеркам.
Под мелодичные звуки флейт процессия подъехала к дому на Шестой линии. Ах, право, где, в какой земле Вечного блаженства можно отыскать столь же благословенный уголок, радующий душу в любое время года?
Согласно заведенному порядку в южных передних покоях главного дома лицом к югу сели тюдзё и сёсё из Левой охраны, лицом к северу разместились принцы и сановники. Скоро подали вино. Пиршество с каждым мигом становилось все оживленнее. Когда веселье было в разгаре, исполнили танец «Мотомэго», и ветер от взлетавших рукавов принес аромат распускающихся слив.
Благоухание, исходившее от Тюдзё, сделалось еще сладостнее, и дамы, поглядывавшие на гостей из-за занавесей, не могли сдержать восхищения.
Воистину «быть темной напрасно ты тщишься…» (284).
Да, аромат слив ни с чем не сравнишь (376).
Министр тоже любовался юношей, который и сегодня превосходил всех красотой лица и изяществом движений. Спокойное достоинство, с которым он держался, вызывало невольное уважение.
— Теперь пусть нам споет Сайсё-но тюдзё, — говорит министр. — А то он почему-то почувствовал себя гостем…
И юноша не лишенным приятности голосом запевает: «На населенной богами высокой небесной равнине…»[131]
Красная слива
Адзэти-но дайнагон (Кобай) — сын То-но тюдзё, брат Касиваги
Госпожа Северных покоев в доме Адзэти-но дайнагона (Макибасира) — дочь Хигэкуро (см. кн. 2, гл. «Кипарисовый столб»)
Ооикими, 26 лет, — старшая дочь Адзэти-но дайнагона
Нака-но кими, 24 года, — младшая дочь Адзэти-но дайнагона
Дочь принца Хёбукё, обитательница Восточных покоев, — дочь принца Хёбукё (Хотару) и Макибасира
Принц Хёбукё (Ниоу), 25 лет, — внук Гэндзи, сын имп. Киндзё и имп-цы Акаси
Правый министр, Левый министр (Югири) — сын Гэндзи и Аои
Тюнагон (Каору), 24 года, — сын Третьей принцессы и Касиваги
В те времена звание адзэти-но дайнагона имел второй, следующий за покойным Уэмон-но ками сын вышедшего в отставку и вскоре скончавшегося министра. С младенчества обнаруживал он веселый, приветливый нрав и незаурядные дарования, а потому без труда продвигался по службе и, с каждым годом упрочивая влияние свое, достиг довольно высокого положения и приобрел особенную благосклонность Государя.
В доме Адзэти-но дайнагона было две госпожи Северных покоев. Первая давно скончалась, а второй стала дочь предыдущего Великого министра, та самая девица, которой так не хотелось когда-то расставаться с кипарисовым столбом[132]. В свое время принц Сикибукё отдал ее в жены принцу Хёбукё, а после того как последний скончался, ее начал тайно посещать Адзэти-но дайнагон, впоследствии решивший, как видно, придать их союз огласке.
Первая супруга оставила Адзэти-но дайнагону двух дочерей. Он долго молил богов и будд даровать ему сына, и наконец его новая супруга родила мальчика. От принца же Хёбукё у нее была дочь. Адзэти-но дайнагон воспитывал девочек вместе, равно заботясь о них, но, к сожалению, не все прислуживающие им дамы были одинаково мягкосердечны, поэтому поводов для взаимных обид и оскорблений было немало. Впрочем, госпожа Северных покоев, обладая живым и приветливым нравом, умело улаживала все ссоры и проявляла редкое великодушие, если оказывалась обиженной сама.
Таким образом ей удавалось предупреждать сплетни и пересуды, и в доме, как правило, царили мир и согласие.
Девушки одна за другой приходили в совершенный возраст, и над каждой в свое время был справлен обряд Надевания мо. Нарочно для них построили новый просторный дом на восьми столбах[133]. В южных его покоях поместилась старшая дочь Адзэти-но дайнагона, Ооикими, в западных — младшая, Нака-но кими, а в восточных — дочь принца Хёбукё. Участь девушки, оставшейся без отца, невольно возбуждает жалость, но дочери принца Хёбукё можно было лишь позавидовать: получив большое наследство и от отца, и от деда, она жила, ни в чем не испытывая нужды, окруженная изысканной роскошью.