Однажды, улучив миг, когда рядом никого не было, он снова призвал того самого посланца.
— А что, господин Митисада и теперь посещает дочь Наканобу?[61]
— Судя по всему, да.
— Он, наверное, часто посылает в Удзи того человека, которого вы встретили на днях? Госпожа живет так уединенно, немудрено, что и Митисада заинтересовался ею. — Дайсё вздохнул. — Поезжайте же в Удзи, да так, чтобы вас никто не заметил. Иначе мы окажемся в глупом положении.
Посланец вспомнил, что Митисада часто расспрашивал его о Дайсё и особенно интересовался положением дел в Удзи. Разумеется, у него возникли кое-какие догадки, но, будучи человеком опытным, он предпочел промолчать. Дайсё же, рассудив, что не стоит посвящать в свою тайну слуг, больше не говорил с ним об этом.
В те дни письма от Дайсё приходили так часто, что девушка ни на миг не могла отвлечься от мрачных мыслей.
«До сих пор я не знал, Что давно захлестнули волны Сосну на вершине (141). Верил я, что она и теперь Стоит, меня поджидая…Не давайте же повода к молве…» — написал как-то Дайсё.
«Странно!» — подумала девушка, и сердце ее тоскливо сжалось. Она предпочла сделать вид, будто не поняла намека — может быть, он и в самом деле имел в виду совсем другое, — и вернула письмо обратно, приписав:
«Вероятно, это письмо попало ко мне по ошибке. Так или иначе, я слишком плохо себя теперь чувствую, чтобы отвечать на него».
«Умнее и ответить было невозможно, — улыбнулся Дайсё, прочитав эти слова. — Я и не подозревал…»
Увы, он просто не мог на нее сердиться.
Девушка была в отчаянии. Итак, Дайсё все знал. Правда, прямого упрека его письмо не содержало. Но не понять, на что он намекает, было невозможно. Она сидела, терзаемая дурными предчувствиями, когда вошла Укон.
— Почему вы отослали письмо господина Дайсё обратно? — спросила она. — Разве вы не знаете, что это недоброе предзнаменование? Вы можете навлечь на себя несчастье.
— Там было написано что-то несуразное, — ответила девушка, — я подумала, что он ошибся, прислав его мне.
А надо сказать, что Укон, заподозрив неладное, по дороге открыла письмо Дайсё и прочла его. Она понимала, что поступает дурно, и тем не менее…
— Как все это печально, — посетовала она, не признаваясь, что содержание письма ей хорошо известно. — Не вышло бы какой беды. Боюсь, что господин Дайсё догадывается…
Мучительно покраснев, девушка не ответила. У нее и мысли не было, что Укон могла прочесть письмо. «Наверное, кто-то из окружения господина Дайсё заметил, что у него возникли подозрения, и сообщил ей об этом», — решила она, но расспрашивать Укон о подробностях не стала.
«Как я покажусь теперь на глаза дамам? — терзалась девушка. — Что они обо мне подумают? А ведь все произошло помимо моего желания. Что за злосчастная у меня судьба!»
Она лежала, погруженная в тягостные думы, а Укон тем временем беседовала с Дзидзю.
— У моей сестры из Хитати тоже было сразу два поклонника, — говорила она. — Такое ведь случается с людьми самых разных сословий! Оба любили ее, и сестра пребывала в растерянности, не зная, кому отдать предпочтение. Все же ее больше тянуло к тому, с кем она вступила в связь позже. Кончилось дело тем, что ее первый возлюбленный, воспламененный ревностью, убил своего соперника. С сестрой он тоже порвал. Таким образом, местные власти лишились одного из лучших своих защитников. Убийцу выслали из Хитати, ибо хотя он и был всегда на хорошем счету, разве станет кто-нибудь держать у себя на службе человека, совершившего преступление? Сестре же моей правитель отказал от дома, рассудив, что именно она во всем и виновата. Она живет теперь где-то в восточных провинциях и, судя по слухам, очень бедствует. Наша матушка до сих пор не может успокоиться и оплакивает ее несчастную участь, увеличивая тем самым бремя собственных прегрешений. Вероятно, мне не следовало бы теперь заводить об этом разговор, но я считаю, что никто не должен терять голову из-за любви — и звание здесь не имеет значения. Разумеется, подобный исход — редкость, но так или иначе, а добром это никогда не кончается. А ведь для того, кто занимает высокое положение в мире, позор хуже смерти. Ах, лучше бы госпожа остановила свой выбор на ком-то одном. Мне кажется, что принц питает к ней более глубокое чувство, и если он действительно собирается перевезти ее в столицу… Почему бы госпоже не довериться ему и не перестать терзаться сомнениями? За последние дни она исхудала от мрачных мыслей, ну можно ли так мучить себя? Госпожа Хитати места себе не находит от беспокойства, да и кормилица с ног сбилась, готовясь к переезду. Впрочем, я на месте госпожи предпочла бы господина Дайсё. Мне неприятно, что принц замышляет опередить его.