Хранитель грустно посмотрел на него.
— Он движется к своим последним дням. Великий Год почти закончился, да. Но если получится предупредить Хранителей остальных трех Шкатулок, и Серебряная, Золотая и Свинцовая будут в сохранности принесены в Гномон, тогда первые дни могут начаться заново.
— Значит, мы… — начал Джонатан, но Вивьен нетерпеливо перебила его:
— Кто этот вор? Повелительница Времени?
Длинное бледное лицо Хранителя повернулось к ней с выражением крайнего упрека. Он медленно и грустно покачал головой и одновременно начал исчезать в стене арки. И вот они уже смотрели на ряды узких красных кирпичей с остаточным изображением длинноногой фигуры на них. Вивьен готова была пнуть себя. Она ощущала жар и холод и слабость в ногах, как бывает, когда сказал нечто абсолютно ужасное. Хотела бы она знать раньше, что это прозвучит так ужасно. Между тем Джонатан грыз косу и всё еще выглядел таким же страдающим, как его отец, а Сэм, похоже, до сих пор задерживал дыхание. Он с ревом выдохнул.
— Не стойте здесь просто так! Сделайте что-нибудь!
— Да, но сначала мы должны подумать как, — ответил Джонатан.
Он пошел наружу — к площади Эры, хмурясь и жуя косу. Вивьен последовала за ним. Судя по шлепанью шнурков, Сэм шел позади.
— Если это действительно был Хранитель Железной Шкатулки, а не еще одна студенческая шутка, — добавил Джонатан.
— Нет, он был слишком грустный, — возразила Вивьен. — И слишком настоящий.
— Значит, дела обстоят не так, как мы думали.
— И тот мальчик не имеет никакого отношения к Повелительнице Времени, — сказал Сэм. — Так что давай думай. Нам нужны сейчас идеи твоего типа.
Джонатан обернулся, огрызнувшись:
— Я думаю. Но сначала моему мозгу необходимо приспособиться. Кроме того — ты вот знаешь, где находятся остальные Шкатулки? Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, который кусок тысяч лет истории является Золотым веком? Или Свинцовым веком? Нет, думаю, не знаешь. Так что — заткнись!
Они с Вивьен продолжили идти по площади, сопровождаемые тяжелым дыханием и выразительным шлепаньем шнурков. Но, конечно же, они собрались вместе вокруг Камня Фабера Джона в центре. Джонатан уставился на целую паутину новых трещин, растянувшуюся от вчерашних.
— Думаю, Город Времени действительно приближается к своим последним дням, — несчастно произнес он. — Что нам делать? Как мы найдем других Хранителей?
— У меня есть небольшая идея, — нерешительно сказала Вивьен.
Джонатан развернулся к ней, а Сэм вскинул голову, уставившись на нее. Она почувствовала себя дурочкой.
— Ну… если двадцатый век — часть Железного века, а я полагаю, он должен быть, раз Железная Шкатулка украдена из него, и он является частью Нестабильной эпохи, так? Вам не кажется, что остальные три века могут быть тоже Нестабильными эпохами?
Она присела на корточки и разложила подковообразную диаграмму доктора Виландера на треснутом камне. К этому моменту она уже довольно прилично ее изучила. Длинные белые промежутки и более короткие серые. И, как она помнила, серые куски равномерно распределились по истории — будто специально. Впервые в жизни она обнаружила, что учеба приносит хоть какую-то пользу.
— Смотрите.
Джонатан выпустил косу из зубов и опустился на колени, чтобы посмотреть.
— Но других Нестабильных эпох семь, нет, восемь.
— Шесть из них маленькие — всего лишь около ста лет, — заметила Вивьен.
— Только три длинные, — произнес Сэм, обдавая их дыханием словно ветром — он лежал на животе, поместив подбородок почти на диаграмму.
— И все они на расстоянии примерно в тридцать столетий друг от друга, — сказал Джонатан. — Я никогда раньше не замечал, — он ткнул пальцем в Третью Нестабильную эпоху: от 5700 до 6580 года. — Значит, эта может быть Серебряным веком, поскольку следует за Железным. И… — его палец двинулся по кругу к последнему длинному серому куску. — …Эта может быть либо Свинцовым веком, либо Золотым. Но значит, четвертый век должен быть одним из коротких. В любом случае, стоит посмотреть в Третьей и Девятой Нестабильных эпохах — что там? — от века девяносто два до века сто…
Их прервал громкий звон колокола из Продолжительности. Несколько оставшихся детей со всех ног бежали по краю площади Эры.