Купцы уважительно кивали головами и цокали языками, выражая своё одобрение величине слоновьих бивней.
Как бы подтверждая правдивость слов, сказанных Никитой, Фариз протянул слону молодую морковку с кудрявым хвостиком. Тот осторожно взял её хоботом, поднял повыше, повертел перед своими маленькими глазками, стараясь получше рассмотреть, и сунул в рот.
- Смотри, братцы, жуёт! - непонятно чему радуясь закричал смелый купец.
- Да ему такая морковка - на один укус, - отозвался его товарищ.
- Это сколько же ему морковок надо, чтобы такое брюхо набить? - задумчиво сказал третий, подсчитывая в уме предстоящие коммерческие расходы. - Придётся ребят на дальние огороды посылать. А это лошади, телеги... Мужики, опять же, потребуют проездные увеличить... Как бы в убыток не проторговаться.
- А навоза у него много? Или всё подчистую перерабатывает? - спросил четвёртый купец. По глазам было видно, что он обдумывает новое коммерческое предложение.
- Процесс пищеварения у слонов вполне обыкновенный. Как у всех травоядных животных. Таких, например, как лошадь, - пояснил Фариз. - Навоза, конечно, от него будет побольше, но и в работе он десяток меринов-тяжеловозов заменит. Так что с одной стороны - потери, а с другой - сплошная выгода.
Пока персиянин объяснял купцам преимущества использования слонов в хозяйстве и особенности слоновьего пищеварения, Никита, постукивая прутиком по голенищу, обходил животное с другой стороны, как раз с той самой, где длинный пищеварительный тракт, состоящий из тонких и толстых кишок, плотно упакованных в гигантское тело, заканчивался небольшим отверстием, стыдливо прикрытым маленьким хвостиком. И тут произошёл, выражаясь театральным языком, трагикомический конфуз, которого, вероятно, ни сам слон, ни Никита, ни слоновий укротитель, ни тем более озабоченные представители малого бизнеса никак не ожидали. Толи из-за смены рациона питания, толи из-за непривычной московской сырой воды, толи просто, как потом предположил Фариз, из-за вредоносной бациллы, обитающей в русской земле, но нормальный пищеварительный процесс у иноземного животного нарушился и, что самое страшное, - взрывообразно ускорился. Вначале все услышали страшный грохот газов, исходящих с задней стороны слона, потом плеск и шлепки испражнений по плитам каменного пола, а в след за ними громкий и в тоже время жалобный крик государева слонопаса.
Отчаянный вопль неожиданно оборвался, не достигнув верхней ноты. Людям, по прежнему находящимся с лицевой стороны животного, показалось, будто бы слон наступил задней ногой на Никиту, и сейчас все услышат мягкий хруст костей хрупкого человеческого скелета. Но слон стоял неподвижно. Он только несколько раз махнул ушами, отгоняя прочь неприятный запах, и облегчённо выдохнул через хобот в сторону купцов. Те сбились в кучку, отшатнулись и попятились, подгоняемые влажной и тёплой воздушной струёй, производимой могучими слоновьими лёгкими.
Стало тихо.
Только сверху, из-за кирпичного ограждения, доносились обрывки приглушённых звуков близкого московского торга, да снизу слышалось густое жужжание нескольких мух-разведчиц, первыми учуявших обильное угощение. Вскоре к ним добавился звук тяжёлых хлюпающих шагов: как будто утопленник, спасшийся из болота, старался выбраться на сухое место и с трудом переставлял ноги, опутанные мокрыми водоросли. Из-за толстой слоновьей ноги, как из-за ствола столетнего дерева, покрытого серой в мелких трещинках корой, медленно вышел государев слонопас.
В первый и, наверное, в единственный раз за всю свою трёхсотлетнюю историю Алевизов ров наполнился громким хохотом. Не годится простонародью вот так в открытую смеяться над дворянином, но сдержаться не было никаких сил. Суровый и строгий начальник, государственный человек, близкий знакомец царя - Никита Петрович Мамонтов предстал перед ними в абсолютно непотребном образе, с головы до ног заляпанный коричневой зловонной жижей. Она текла вниз по волосам, плечам и рукавам кафтана тонкими ручейками и капала с растопыренных пальцев, как весенняя капель в тёплый солнечный денёк, растекалась вокруг сапог густыми переливчатыми лужицами. Мухи-разведчицы и привлечённые их жужжанием пока ещё малочисленные эскадрильи наиболее активных сородичей уже выводили замысловатые восьмёрки над его головой, высматривая удобные для приземления аэродромные площадки.