Выслушала его Пэй-цзи и отвечает:
— Все верно ты сказал — и силен ты, и отважен, и собой хорош. Однако выслушай меня, друг Ба Цзи. Еще там, в пределах Поднебесной, прослышала я о человеке, который ради друга пошел на край света, согласился на жестокую муку, преобразившую его тело. Еще не видев, этого человека полюбила, а уж когда увидела — поняла, что никто иной мне в этом мире не нужен. Прости, Ба Цзи, но тебе я могу быть только доброй сестрой.
Выслушал ее Ба Цзи, поклонился и пошел в палатку к Ши Ди.
— Ты что же это делаешь, чурбан деревянный? — сказал он другу прямо, без обиняков. — Девушка по тебе сохнет, одни глаза остались — и какие глаза! — а ты и бровью в ее сторону не ведешь?
— Как я мог, — говорит Ши Ди, — если ты в ее сторону смотришь так, словно твои глаза к ней приклеены? Я-то думал, что ты ей мил.
— Я тоже думал, — засмеялся Ба Цзи. — Не будь дураком, ступай к ней и пролей бальзам на девичье сердце.
— Но как можно думать о своем счастье? Сейчас ведь война.
— То-то и оно, что война, дуралей. Завтра тебя может не стать, ее может не стать — когда же и быть счастливым, как не сегодня.
Уговорил. Пошел Ши Ди к Пэй-цзи, высказал ей свое сердце, попросил ее руки, и вскоре свадьбу сыграли – простую, по-походному. Однако если вы думаете, что Пэй-цзи после того стала дома сидеть и за прялкой петь, то напрасно. По-прежнему ходила она и в разведку, и на самые дерзкие вылазки.
Не раз говорили Ши Ди, что он-де подкаблучник и жену приструнить не может. А он на это рассказывал такую притчу:
— Решили как-то вместе выпить петух и орел. Выпили по одной, по второй, по третьей — а там орел домой засобирался: меня, говорит, жена ждет. «Что ж ты, не можешь тюкнуть ее клювом посильнее? — спрашивает петух. — Я вот своей быстро показал, где ее место». «Хе, приятель, — отвечает орел. — Твоя-то жена курица, а моя — орлица». Знал я, что на воительнице женюсь, и другой жены мне не надобно.
Вот как-то раз донесла разведка, что верный евнух колдуна Хуна из одной крепости в другую оружие повезет по горной тропе. Решили Паосяо устроить засаду и взять его в плен. Прокрались заранее на место, спрятались на склоне, глядь — а вот и поезд с оружием: бычьи упряжки одна за другой ползут по горной тропе, возле каждой конные и пешие охранники, посередине слуги несут паланкин, в нем евнух сидит.
Бросились Паосяо вниз по склону с криками. Испугались слуги Цзютоушэ: с одной стороны враг, с другой пропасть, впереди и сзади узкая тропа.
Закипела на тропе жаркая битва. Ши Ди спереди дорогу запирает, конных в пропасть сбрасывает, быкам шеи сворачивает. Ба Цзи сзади путь загораживает, за один взмах меча двоих-троих валит, храбрые Паосяо к середине пробиваются, евнуха живым взять хотят.
Тут-то беда и случилась: поскользнулся Ба Цзи на обледеневшем камне, в пропасть упал. Уцепился, падая, за телегу, что задней частью с обрыва свисала. Телега под его тяжестью назад подалась, быки мычат, в землю копытами упираются, снег взрывают, на льду скользят.
Увидел Ши Ди, какая с другом беда приключилась.
— Держись, Ба Цзи! — крикнул он. — На выручку к тебе иду!
Прыгнул Ши Ди на передний край телеги, уравновесил ее собой, попытался другу копье протянуть, чтобы тот за него перехватился. А копье возьми да и обломись в руках под весом Ба Цзи. Упал герой вниз, исчез в снежной заверти.
Горько Ши Ди горевал, горько оплакивала названого брата прекрасная Пэй-цзи, напился Хуо Хуа, мрачнее туч ходили по крепости Паосяо. А генерал Фэй Ли тем временем допрос евнуху учинил.
Трусом был Цзуо Ла, даже пытками угрожать ему не пришлось, рассказал все сам:
— Хун Кулоу впал в немилость у царевича Си Дэ Лэ. Бессмертия ему не дал, молниеносным оружием войско государево не задержал, Си Дэ Лэ уже сам не рад, что ввязался в войну — хочет у Государя мира просить. Последнее средство осталось у Хуна. Строит он железную птицу, в грудь ей вложить хочет волшебный кристалл, чтобы полететь в Лоян и убить Государя.
— Не бывать тому! — ударил по столу кулаком Ши Ди. Цзуо Ла на это усмехнулся:
— Хун Кулоу сидит в неприступной крепости Киши, вырубленной прямо в скале, в высоких горах, за отвесными стенами. Сколь ни велика твоя удаль, а тебе ее не взять. Даже если всеми силами ударите вы на Киши, осада займет довольно времени, чтобы Хун завершил свою птицу и намерения свои исполнил. Мой караван не дошел до Киши — значит, Хун уже знает, что я попал к вам в руки. Скоро он будет готов.
— Что же делать? — вопросил Дун-Дун, один из Паосяо. — Не стучать же к ним в главные ворота?
Тут впервые с тех пор, как Ба Цзи погиб, улыбка озарила лицо Ши Ди.
— А почему нет?