Спустя неделю я уже смог ходить и разговаривать с окружающими меня людьми. Меня окружали сумасшедшие люди. Это вызывало не сколько жалость к ним, а только отвращение. Один мужчина сидел на белом диване повторял один и тот же бессмысленный бред и выдергивал себе седые волосы на голове, а недалеко от него женщина, которая пыталась петь песни, а что у неё получалось? Лишь крики, которые далеки от музыки. Крики не человека, а существа, не обычного там дворового пса, а ну в прочем у меня совершенно нет желания продолжать про неё. И таких вот людей тут полный корпус. В самом корпусе тут около 24 палат, одна из них моя, две переделаны под столовую, одна под туалет с ванной, ну и процедурная. Женщины-смотрящие за всем этим цирком сидят в светлой комнате вдвоем и попивают чай. После похода в туалет, я направился на приём пищи и после чего получил свою порцию препаратов. От чего и для чего они? Никто мне толком и не объяснил, но приходилось пить их потому что как мне говорили медсестры – это все для моего скорейшего выздоровления. Благо заведующий отделением Антон Громов был моим пожалуй тут единственным другом, если это можно было так сказать. Я проводил с ним большую часть времени. Он рассказывал мне о том, да о сём. Приятный человек в общем. Ещё он делился со мной сигаретами, которых мне так не хватало. Сказать, что я сумасшедший про себя просто не мог. Не понимал, когда я выйду от сюда. Благо у меня было терпение ждать.
Прошла еще неделя или даже две. Кажется я начинаю сбиваться со счета. Ничего не меняется. Хотя к нам в отделение завезли очередного шизофреника и на этот раз это молодая девушка лет 17, с татуировками на руках в виде змей. Я стою в коридоре, в медицинском халате, который мне подарил помощник Громова – Леонид Синицин. Правда, чтобы отличатся от медицинских работников на спине черным маркером была нарисована большая цифра три. Девушка сидит на кушетке и смотрит на меня, а я смотрю на неё. Я ничего не чувствую по отношению к ней. Для меня она всего лишь очередной скот в нашем загоне. Ближе к вечеру я попрощался с Антоном и Леонидом, после направился в свою палату. В этот самый момент у меня появился сильный шум в ушах, а так же в голове продолжался диалог тех самых врачей, с которыми я только что попрощался. Вернувшись в палату я отхлебнул воды из стакана и лег. Диалог в голове не прекращался. О чем был разговор? Мне это было безразлично. Я был напуган до такой степени, что просто не мог разобрать их слов. Я лежал на кровати и смотрел в потолок, а всю палату освещала одна лишь искусственная луна. Так и прошла ночь. Опомнится я не успел как в палату вошла женщина с подносом и стаканом воды. Я выпил лекарство и направился в туалет.
Боль в голове, шум и голоса прекратились. Я был рад этому и жаждал расспросить об этом недуге у работников сего заведения, но внутреннее я не давало мне этого сделать. Еще бы. И так не известно, когда выйду, так еще и рассказать об слуховых галлюцинациях. Да, этого действительно не следует делать. Вернувшись в палату я сел на кровать я взял книгу и начал читать. Кстати говоря это одно из развлечений местного заведения. Совковые книги, сигареты и круглосуточный цирк.
Время дошло до обеденного перерыва и прозвенел звонок оповещающий об этом. Отложив книгу, я встал и направился в сторону столовой. Как ни странно все места были заняты и даже мой свободный до этого стол, за которым всегда принимал пищу только я. За ним сидела та самая девушка. Ну делать нечего я сел и стал есть привычную для обычных граждан пищу – консервы, чай и хлеб. Вот уж точно такой набор это нестареющая классика любых больниц за последние несколько сотен лет. Разговаривать с человеком напротив меня естественно не стал, а лишь быстро съел свою порцию встал с места и уже был готов в прямом смысле с этого места сбора кормёжки животных. В этот момент девушка одной рукой схватила меня за рукав, а второй приставил к своим губам указательный палец прошептала: