Карсон кивнул головой. Глаза его сияли.
— Я вам говорю, эта наша ферма — прелестнейший уголок на всем тихоокеанском побережье. И климат божественный. Уж там наши легкие никогда больше не заболят. Бывшим легочным надо, знаете, беречься. И если вы вздумаете осесть на земле, то, прежде чем решить что-либо, загляните в нашу долину. А рыбная ловля! Скажите-ка, приходилось вам ловить обыкновенной удочкой тридцатипятифунтового лосося?
— Я легче вас на сорок фунтов, — сказал Карсон. — Пустите меня вперед.
Они стояли на краю огромной старой расщелины футов в сто шириной, с покатыми (а не острыми, как это обыкновенно бывает) краями, отполированными временем. Через расщелину вел мост, образовавшийся из огромной глыбы затвердевшего снега, наполовину превратившегося в лед. Нижний край этого моста не был им виден; не видели они и дна пропасти. Мост постепенно крошился, подтаивал и ежесекундно грозил обвалиться. Судя по свежим следам, некоторые части его уже сорвались вниз перед самым их приходом, да и теперь, в то время как они молча созерцали его, глыба весом в полтонны сорвалась и полетела в пропасть.
— Н-да, вид неутешительный, — заметил Карсон, многозначительно качая головой. — Если бы я не был миллионером, он бы меня так не пугал.
— И все же мы должны рискнуть, — сказал Смок. — Мы уже почти перебрались. Мы не можем вернуться и не можем ночевать на льду; а другого пути нет. Мы с Малышом исследовали всю местность на милю кругом. Правда, мост был в лучшем состоянии, когда мы проходили по нему.
— Ну ладно! Двинемся по одному. Я первым. — Карсон взял у Смока конец свернутой веревки. — Вы будете постепенно разматывать ее. Кирку я возьму с собой. Дайте вашу руку, — мне легче будет соскользнуть вниз.
Медленно и осторожно он сделал несколько шагов по направлению к мосту и остановился, чтобы как следует приготовиться к рискованному переходу. Мешок с запасами висел у него за плечами. Веревку он обмотал свободно вокруг шеи, прикрепив один конец к поясу.
— Я бы сейчас с радостью отдал добрую половину моих миллионов за артель рабочих, строящих мост, — сказал Карсон, веселой усмешкой опровергая значение своих слов. — Все в порядке, — прибавил он. — Я ведь как кошка.
Подражая канатным плясунам, он горизонтально вытянул кирку и палку, которой пользовался как альпенштоком. Потом попробовал выставить одну ногу, но тотчас же отдернул ее и замер, мучительно борясь с собой.
— Хотел бы я быть каменотесом, — усмехнулся Карсон. — Если я когда-либо перестану быть миллионером, то уж вторично ни за что не стану им. Хлопотливое занятие!
— Не беда, — подбодрил его Смок. — Я уже перебирался через эту штуку. Пустите-ка лучше меня вперед.
— А ваши сорок фунтов? — огрызнулся маленький человек. — Через минуту я буду в порядке. Я уже в порядке. — И действительно, нервы его, по-видимому, успокоились. — Ну, на карту поставлены ферма и яблоки! — сказал он и выдвинул ногу. На этот раз он не только не отдернул ее, но и поставил рядом другую. Очень медленно и осторожно он продолжал идти вперед, пока не были пройдены две трети пути. Вдруг он остановился, чтобы рассмотреть лежавшее перед ним углубление, на дне которого виднелась свежая трещина. Смок, не сводивший с него глаз, увидел, что он отвел взгляд в сторону, потом посмотрел вниз, в пропасть, и покачнулся.
— Глядите кверху! — резко скомандовал Смок. — Ну! Вперед!
Маленький человек повиновался и уже без остановок совершил остальную часть пути. Словно источенный солнцем, противоположный скат расщелины был скользким, но не очень крутым. Он взобрался на него, повернулся и сел.
— Ваша очередь! — крикнул он Смоку. — Только идите не останавливаясь и не смотрите вниз. Да поторапливайтесь! Вся эта штука висит на волоске.
Балансируя палкой, Смок двинулся вперед. Было ясно, что мост вот-вот обвалится. Он почувствовал, что у него под ногами что-то скрипит все громче и громче и что вся глыба слегка колеблется. Затем раздался страшный треск. Он понял, что за его спиной что-то случилось. Ему не нужно было оборачиваться — достаточно было видеть напряженное, перекошенное лицо Карсона. Снизу доносилось слабое журчание воды; глаза Смока на мгновение невольно обратились к сверкающей бездне, но он тотчас же заставил себя смотреть прямо перед собой. Две трети пути были пройдены. Он дошел до впадины. Острые края пересекавшей ее трещины, едва тронутые солнцем, свидетельствовали о том, что она совсем недавнего происхождения. Он уже занес ногу, собираясь идти дальше, как вдруг трещина начала медленно шириться, в то же время раздался угрожающий треск. Смок заторопился и сделал прыжок, но стертые гвозди подошвы скользнули по краю впадины. Он упал ничком и тотчас же соскользнул вниз, в самую расщелину. Его ноги болтались в воздухе; он повис грудью на палке, которую ему удалось при падении перекинуть поперек расщелины.