Верлен не стал ничего выдумывать — подошел к двери и, открыв её, с удовольствием вышел на сухое место. Стоило ему открыть дверь, как стало понятно, что никакая это не лошадь, и даже не всадник. Просто где-то недалеко бежал человек. Быстро бежал.
— Монах, — почему-то сказал Казначей. — Некому больше…
Он посмотрел на Иркона, словно предлагал тому поспорить.
— Опять у него неприятности. Торопится и нам жизнь испортить…
— Спорим, что нет, — оживился Иркон, посреди этой юдоли скорби единственный, продолжавший радоваться жизни. От курицы осталась груда мелких костей, но вино в кувшинах еще плескалось. — У монаха бег мелкий, дробный, а это….
— И спорить не буду. Тебя, сироту, обирать совестно…
Шум вдруг пропал. Человек, похоже, устал и перешел с бега на шаг.
Хранитель Печати посмотрел на мрачного Императора, пожал плечами и налив вина в два кубка и приглашающее кивнул казначею.
— Ну, что я говорил? Если б неприятности, то монах непременно бы сюда забежал…
Верлен отступил назад в воду, закрыл дверь, пошел к столу за кубком.
— Наши неприятности от нас не уйдут…
Он не успел дойти, как дверь распахнулась, и на пороге объявился Старший Брат Черет. Лицо его было бурым от прилившей крови. Монах не успел сказать ни слова, как Мовсий привстал.
— Что? Опять?
Никто не вздрогнул, не перепросил ничего. Не вздохнул даже глубже обычного. Мовсий понял, что, как и он сам, его товарищи, все это время жили ожиданием новой беды. Все они смотрели на монаха, как на вестника несчастья.
Черет почувствовал это и слова, готовые сорваться с языка там и остались..
Его остановило ощущение повторения. Несколько дней назад он уже врывался сюда с дурной вестью для тех, кто сидел тут. Для этих же самых людей. И вот снова…
Он поперхнулся готовыми слететь с губ словами и почти спокойно сказал:
— Рад тебя видеть, Император!
— То-то бежал да радовался, — громким шепотом сказал Верлен. Мовсий слегка поморщился, вполне, впрочем, разделяя мнение товарища.
— Проходи, Старший Брат, садись. Обрадуй нас чем-нибудь…
Он произнес это и посмотрел в лицо монаху. Черет вздохнул и с сожалением покачал головой. Второй человек внутри Императора внятно сказал «Ага!»
— Ну, раз ничего хорошего нет, тогда правду говори.
— В Гэйле творятся чудные вещи…
Император сел. Привкус близких неприятностей не пропал. Наверное, из-за того, что улыбка у монаха была какая-то кривая. Старший Брат дошел до середины зала и остановился в середине разбегающихся из-под ног кругов.
— Старший Брат Атари пишет о странностях вокруг Императорского драконария, заставляющие подумать…
Он замолчал, подбирая слова. Мовсий не стал торопить и переспрашивать, что Старший Брат скрывает за таким непонятным словом — «странности», — не для того же бежал, чтоб молчать. Сейчас все расскажет, но Иркон не выдержал, перебил.
— Что там такое? Опять фермеры взбунтовались? Или Альригийцы лезут? Или, может, Бегущие Звезды снова повылазили?
Он предлагал ответ, сдвигавший то, что там произошло в рамки обычного. Пусть неприятного, возможно опасного, но уже привычного.
— Дьявол там объявился, — ответил Старший Брат, даже не поглядев в его сторону. Рано или поздно, но он должен был сказать о том, с чем пришел. — В Дурбанском лесу объявился Дьявол Пега.
Монаху Мовсий поверил сразу, с самого первого слова. Какие там звезды, какие альригийцы? Это куда как хуже. То есть настолько хуже, что дальше и думать нечего. Сам Пега! Известно ведь, что ему всегда половины мало. Ему все целиком подавай, за что и ввергнут был Кархой в морскую воду и растворен до срока… Видно срок вышел. Пришло время…
Впору было становиться в круг и начинать плясать «Охранительную». Предложи монах это, Мовсий ни мгновения не колеблясь начал плясать, но брат Черет молчал. Он смотрел на Императора как человек, который все-таки видел выход из этой беды.
«Может быть не так все и плохо?» — подумал Мовсий, ловя надежду за хвост. — «А?»
Он взял себя в руки. Хоть и сам Пега объявился, а негоже рыцарю и воину пугаться как простолюдину.
— Кто его видел?
— Многие… Братья из Гэйльской обители, наемники эркмасса.
Лицо у монаха неожиданно задрожало, он дернулся, словно в нем нитка какая-то оборвалась, топнул ногой, подняв веер брызг.
— Опять! Опять! Опять!
Вспышка была короткой. Он вспыхнул, словно труха, пропитанная маслом, но тут же пришел в разум. Сзади подошел Иркон с кубком и монах не чинясь выпил. Лицо постепенно приобрело природный цвет.
— Видно легка была наша победа над колдунами, если Карха решил нас испытать заново… — уже спокойно сказал он. — Что ж… Его воля…
Мовсий медленно стер капли, попавшие на щеку.
«Одному лазутчику не верь», — учил его отец. До этого раза он следовал этому правилу и оно его не подводило. Он посмотрел на Иркона.
— А что эркмасс Гьёрг?
Иркон покачал головой.
— Ничего. Эркмасс молчит.
С явным облегчением Мовсий вздохнул. Услышав вздох, Брат Черет покачал головой.
— Этот твой Гьёрг пьяница и бабник…
— Этот мой Гьёрг отвечает головой за драконарий… — поправил монаха Император. — Он по пустякам суетиться не будет. Я еще посмотрю, что скажет его гонец…
Клетка стояла рядом — рукой достать. Мовсий подвинул ее в сторону, взял в руки пергаментную полоску. Пером начертил несколько слов.
Едва он открыл дверцу, как голубь сам прыгнул в ладонь. Обернув послание вокруг лапки, Мовсий поднес птицу к окну. Дальше ученая птица все проделала сама. Сама прыгнула на подоконник и оглянувшись, сама выпорхнула наружу.
— Ожидая лучшего, мы должны готовиться к худшему, — глядя ей вслед, пробормотал Старший Брат. — Колдуны, если ты не забыл, тоже хотели получить драконарий…
Время на стенания Мовсий тратить не захотел. Ты в тоске руки ломаешь, а враги вперед идут. Нет, время на вздохи не оставалось. Ничему, похоже, монаха последние дни не научили!
— Так колдуны это или Пега? Рассказывай, что знаешь!
Он ткнул рукой в направлении лавки. Монах сел, сжав ладонями колени.
— Пока не многое. Старший Брат пишет, что вот уже несколько дней из Дурбанского леса выходят люди, утверждающие, что видели дьявола…
Мовсий переглянулся с Ирконом.
— Он сам видел?
Монах отрицательно покачал головой.
— Старший Брат не пишет об этом…
Император откинулся в кресле с явным облегчением.
— Так может быть это все болтовня?
Черет покачал головой.
— Я понимаю, что всем нам хочется, чтоб все прошло и забылось… Нет Не выйдет. Он пишет, что братья пошли в лес и не смогли войти, так как дорогу им преградил Пега.
У Иркона не нашлось, что сказать в ответ на это и монах, добивая еще теплившееся в глубине души надежду, добавил:
— Я не знаю что, но что-то там есть…. Наверняка есть!
Старший Брат Амаха положил послание из Гэйля на стол, и оно мгновенно свернулось в трубочку.
— Что тут правда? — спросил он.
— Вот это тебе и предстоит выяснить. Кое-кто из комиссии считает, что Атари сошел с ума, или того хуже одержим бесом.
— А ты?
— Я жду неприятностей.
Старший Брат Черет замолчал, уставившись на стену. Амаха деликатно кашлянул. Черет очнулся.
— Ладно… Езжай…. Езжай и посмотри, что там можно сделать для Императора и для Братства.
— Именно так? — повторил брат Амаха. — «Для Императора и для Братства»?
— Ну, можно и немного по другому, — поправился Черет. — Можно так. Для Братства и для Императора… Не одному ли мы служим?
Амаха улыбнулся кончиками губ, подумав про себя, что хозяин-то один, только у слуг кошельки разные. Вслух он ничего не сказал, но братья и так поняли друг друга. Нанесенная Братству еще двадцать три года назад отцом Мовсия рана все еще кровоточила. И не чем-нибудь, а золотом.