Срочно собрали заседание штаба. Известие Коржаева все встретили с возмущением.
— Эт-то как же, а?.. Это как же? — спрашивал Николай Булыгин. — Мы ихнему штабу предлагаем вместе съезд проводить — отказываются, а теперь свой собирают. Нечистое это дело, нечистое. Что же Ефим Мефодьевич смотрит?
Ф. И. АРХИПОВ — начальник штаба и комиссар отряда Мамонтова.
— Что нечистое — это ясно. Знаем мы этих эсеровских молодчиков. Опять к Учредительному собранию тянут. А Ефим Мефодьевич тут не причём. Он предан советской власти и все его помыслы: скорее разбить колчаковцев и восстановить на Алтае советскую власть. Да и по натуре он человек военный. Дни и ночи в действующем отряде проводит, бьёт колчаковцев в хвост и гриву. А в это время к его штабу эсеры как мухи к мёду прилипли и свою политику стараются вершить. Комиссар его, Копань, — тяжело ранен, политическое руководство и ослаблено. Надо, видно, посылать нам на Вознесенский съезд своих представителей, как Каменский Совет посылал когда-то к кооператорам.
— Правильно! — поддержал Громова Голиков. — И алейцам, Архипову с Ивкиным, надо сообщить о замыслах эсеров. Так и знай: им ничего не известно о съезде в Вознесенском. Да и о нашем, Леньковском, известить надо.
Однако Голиков ошибся: алейцам и Архипову была известно, что в Вознесенском собирается съезд, но неизвестно другое — какие делегаты и с какой целью на него съедутся. О Леньковском съезде, на котором должен быть создан Областной Совет, им никто не сообщил.
В Вознесенское выехали Коржаев и Булыгин. Однако срывать съезд и не надо было. На него собралось всего 34 делегата, в основном от волостных революционных комитетов.
Расчёты эсеров не оправдались — съезд обсудил всего лишь один вопрос — о состоянии финансов.
И всё же эсеровская группировка на Вознесенском съезде была сильной, и когда представители громовского штаба предложили объединить работу обеих съездов, они сказали: нет!
Седьмого, восьмого и утром девятого сентября в Леньки съезжались делегаты — верхами, в ходках и простых телегах. В самые большие престольные праздники в село не стекалось столько народу.
Работники районного штаба сбились с ног. Дежурный, забыв о сне, проверял документы и записывал приезжих в делегатские списки.
— Откуда?.. — то и дело спрашивал он подходивших к столу мужиков. — Из Панкрушихи. Так, так! От сельсовета, говоришь. Мосихинцы, вас сколько?.. От штаба присланы…
"Квартирмейстер" едва успевал разводить людей по квартирам. Совсем замотался Пеньков, партизан Леньковского отряда самообороны, за расторопность и хозяйскую смётку выдвинутый на самую ответственную должность — "интендантскую". В его обязанность входило организовать снабжение продуктами питания делегатов. Он часто забегал в райштаб и спрашивал:
— Что, всё ещё едут?
— А то как же, едут, — отвечал дежурный.
— Эк, чёрт! — хватался за голову Пеньков. — Велели готовить продукцию на две-три сотни, а уж, наверное, под тыщу подходит. А я дал бабам приказ только сорок пудов хлеба испечь.
Делегаты, толпившиеся в штабе, посмеивались:
— Эх ты, партизанский интендант!.. Да ты должен радоваться, что к вам столько гостей привалило.
— Да и как не привалить. Свою областную власть выбирать будем. Понимать надо!
— Сказывали, даже из-под Николаевска приехали, хотя там и беляков ещё не скинули.
— А что ж, и там их скоро к ногтю придавят.
— Из Томска, Славгорода, Барнаула тоже приехали…
Но Пеньков не слушал мужиков, приставал к дежурному:
— Нет, ты мне в конкрет скажи: сколько всего-то народу будет? На сколько продукцию готовить?..
Дежурный чешет в затылке, не зная, что ответить, затем уверенно говорит:
— Все, кому советская власть дорога, съедутся… Готовь тыщи на полторы.
— Эх, мать честна! — восклицает Пеньков и, на ходу подтягивая сваливающиеся брючишки, кидается из штаба. — Побегу заставлять бабскую команду ещё тесто месить.
В штабе появляются Иван Коржаев и Николай Булыгин.
Дежурный, зная, что они ездили в Вознесенское, спросил с интересом:
— Ну что, ихний съезд отказывается с нашим объединяться?
— На нём эсеры в большинстве, — ответил Коржаев, — а они нам ни к чему. Только воздух портить.
— Правда! — поддержал его Булыгин. — А съезд и так провалился. Попытался их лидер, Усырев, в селе Родино выступить за съезд, а его, как колчаковского шпиона, мужики арестовали. На том, видно, и кончилась их затея.
— Вот и хорошо! — одобрительно крякнул дежурный. — Ну их, этих эсеров к чёртовой бабушке! Только под ногами путаются да тень на плетень наводят.
Когда в 12 часов, дня 9 сентября Пётр Клавдиевич Голиков занял место за столом президиума, просторный зал кредитного товарищества был заполнен делегатами до отказа. Сердце забилось от радости учащённо. Значит, не зря проведена большая работа организационной комиссией, не зря рассылались письма и ездили по сёлам агитаторы, — идея создания Областного комитета оказалась близкой партизанам и всему крестьянству. А ведь были и раздумья, были и сомнения, было даже опасение, что съезд собрать не удастся, особенно после того, как из Солоновского штаба ответили отказом. И только большевистская группа громовского штаба не сомневалась в успехе и делала всё необходимое для созыва съезда.
Голиков взмахнул рукой, словно собирался всех обнять, громко и торжественно произнёс:
— Товарищи делегаты! Приветствую вас в этот счастливый и радостный день. Приветствую бойцов восставшего народа. Приветствую всех, кто вместе с нами беззаветно борется против мира насилия и зла, против самой хищной диктатуры Колчака…
Шум, крики "ура!" нарушили установившуюся была тишину в зале. Кто-то густым басом запел:
Песню подхватили сотни голосов, все делегаты:
Затем выступают один за другим ораторы, приветствуя съезд: от громовского штаба, от жителей села Сидоровского, от отряда Громова, от Усть-Мосихинской организации большевиков, от организации интернационалистов-мадьяр, от Томской подпольной организации большевистской партии.
"Да, идея созыва съезда и создания Областного Совета себя оправдала!" — ещё раз облегчённо подумал Голиков и после этого спокойно и уверенно стал докладывать о деятельности Главного штаба Северного фронта. Делегаты единодушно решили: "Принести благодарность Главному штабу за его работу в борьбе за освобождение трудящихся, выразить пожелание в дальнейшем работать также в надежде, что в этой борьбе не один его поддерживает, а все восставшие, как материально, так и военной силой".
В то время, когда съезд объявлял благодарность Главному штабу Северного фронта, Игнат Владимирович был далеко от Леньков. У селений Барановские и Паромоновское его отряд отражал атаки белых.
Колчаковское командование решило окончательно покончить с партизанами. Через Зеркальскую степь в район сёл Крестьянское и Плотникове двинулся на партизан Ефима Мамонтова отряд егерей в полторы тысячи штыков. Колчаковской контрразведке стало известно, что в Леньках собирается съезд крестьянских депутатов восставших волостей, и большие силы белых были брошены в район Знаменки и Тюменцево с задачей — развить наступление на Леньки.
Оборону у Знаменки держал Славгородский партизанский отряд. Начальник полевого штаба Казаков был в хорошем расположении духа и собирался принять бой. Неожиданно к нему привели захваченного в плен солдата-белогвардейца.
— Ну, чего, отвоевался? — спросил сердито колчаковца Казаков.
Тот испуганно заморгал глазами, глухо проговорил:
— Я ить не по своей воле воевал, заставили…