Пришел 1932 год. Снова запахло порохом. На этот раз в роли провокаторов, не скрываясь, выступали японцы. Однажды на поле в районе Чен-ян-хе сел на вынужденную японский военный самолет. Самый маленький биплан, на два места. Военным он стал потому, что покрасили его в защитный цвет, нарисовали большие красные круги на хвосте и крыльях да еще пристроили пулемет у второго сиденья. Со всех сторон из города побежали к нему толпы людей и, конечно, ребятишек. В 1932 году немногие видели самолет. Сразу же к нему подкатила машина какого-то японского представительства, сняли пулемет, забрали с собой летчика и второго пилота и уехали. Доблестное русское казачество обнесло самолетик колышками и выставило караул. Потом караул сняли, предупредив народ, что к самолету подходить нельзя, так как его будут взрывать. Дескать, военный объект не должен достаться противнику. Установили часовую мину и уехали, а народ кинулся растаскивать самолет на сувениры. В это время раздался взрыв, причем такой силы, что в городе было слышно. Погибло несколько человек, десятки оказались ранеными. Кому это было нужно? Кто ответит за такое преступление? В ответ – молчание.
Отец в автомобиле
Харбин. 1930-е
Так начиналось новое марионеточное государство Маньчжоу-Го со своим императором Пу И, с японскими солдатами против китайской армии и японскими порядками для населения. Хозяин дома, в котором мы жили, решил податься от войны подальше, продал дом и уехал на юг, в Шанхай. Новый хозяин, монархист, узнав, что мы «советские», приказал «убираться к чертовой матери». Пришлось искать новое пристанище. Переехали мы на улицу Диагональную, в нижнюю часть города. Сняли отдельный флигелек с холодным сараем-гаражом. Перед этим, собрав все возможные сбережения, кое-что продав, отец купил подержанный легковой автомобиль «оверланд-виппет» за 650 рублей.
Отец
Харбин. 1930
Работать на арендованном автомобиле было себе в убыток. Новая квартира с гаражом стоила нам 15 рублей в месяц. По поводу нашего автомобиля Михаил Светлов сказал бы: «Это был Джамбул среди автомобилей!» Брезентовый верх летом складывался. Это было удобно и в жаркие дни привлекало некоторых пассажиров. Зато зимой утеплить машину не было никакой возможности, но выбирать было не из чего. Более приличная машина стоила в несколько раз дороже. В эти дни с особенным блеском развернулись таланты нашей мамы. «Зингер» не умолкал ни на минуту. Нового хозяина мы не знали. От его имени все дела вела дочь Лидия Глатоленкова. Узнав, что мама портниха, она с такой неподдельной радостью сдала нам свой флигель, что нам показалось, что преследовать нас по признаку «подданства» больше не будут.
Может быть, так и было бы, если бы не новые порядки, набиравшие силу независимо от нашего желания, в связи с появлением на географической карте нового государства, в котором коренные жители были бесправными, а всяким пришлым тем более жилось трудно.
«Красная сволочь»
Выяснилось, наконец, почему в последнее время отец потерял покой. Шоферы-таксисты, сплошь эмигранты-белогвардейцы, узнав, что на «их» бирже появился советский человек, стали травить отца, устраивать ему аварии, призывать пассажиров бойкотировать «красную сволочь». Несколько раз подкладывали под колеса «ежей», чтобы проколоть сразу несколько колес. Работать становилось все сложнее, нельзя было поручиться за безопасность клиентов. Однажды отец вернулся среди дня избитый. Невероятно. Он ведь был очень силен и в драках не раз показывал себя достойным бойцом. Помним, как вместо домкрата брал за задний буфер свой «оверланд-виппет» и, оторвав его от земли, держал на весу, пока я подкладывал подставки под раму. Как же такое могло случиться? Нам он рассказал:
Харбин. Таксисты у железнодорожного вокзала
1920–1930-е
– Прижали машиной к бордюру. Пришлось выскочить на тротуар. Окружили машинами со всех сторон. Когда я вышел, пятеро или шестеро с криком: «Бей красную сволочь!» – кинулись ко мне. Двух я уложил сразу, больше они не поднялись. Один с ломиком занес руку, но я успел перехватить ломик и вывернул ему руку. Он взвыл, как зверь. Остальные стали калечить машину. Собралась толпа, подошла полиция. Всех с миром отпустили, записали только мой номер машины и предложили завтра зайти в участок.